Одной из первых стала использовать комплексное исследование боевого ПТРС Захава Соломон в Израиле (Solomon Z., Benbenishy R., 1986; Solomon Z., Mikulincer M., Blech A., 1988 и др.).
Особое значение она придавала латентному периоду после боевой психотравмы.
Ее небольшая группа энтузиастов оказалась более результативной, чем большая громоздкая структура — «Администрация военных ветеранов» в США.
Захава Соломон создала трехступенчатую медико-психологическую систему диагностики и лечения ПТСР, возникающего в боевой обстановке.
На первой ступени психологи опрашивали после боя командиров.
По их отчетам выявляли для последующего обследования тех солдат и офицеров, кто чрезмерно эмоционально (активно либо пассивно) переживал стресс в бою.
На второй ступени этих военнослужащих, когда их боевое подразделение отводилось на отдых, обследовали, чтобы выявить латентное «вызревание» ПТСР.
При необходимости их сразу отправляли в госпиталь для профилактики развернутых форм ПТСР.
Третий этап — лечение тех, кому не помогла профилактика, и тех, у кого ПТСР возникло без чрезмерных первичных эмоционально-стрессовых реакций в боях и с бессимптомным переходным (латентным) периодом.
Многолетние исследования эффективности психологической реабилитации военнослужащих после боевых травм во время «афганской» и «чеченских» войн подтвердили целесообразность «многоступенчатой» психологической службы в боевой обстановке (Снедков Е.В., 1997).
«Использование комплекса методов коррекции непосредственно в боевых условиях обеспечивает их максимальную эффективность по сравнению с отсроченным использованием» (Ушаков И.Б., Бубеев Ю.А., 2005, с. 12)
«Ступенчатость», «фазность» в динамике ПТСР используется для его профилактики и лечения (Цыганков Б.Д., Григорьев М.Э., 2000; Марьин М.И., Касперович В.Г., 2003; Шилова Л.А., 2003; Кекелидзе З.И., 2005 и др.).
Во время переходного (латентного) периода интересы человека устремлены на то, чтобы узнать — не повторится ли чрезвычайная ситуация и как ее избежать.
Это помогает уменьшить психологическое и иное травмирование при повторении экстремальной ситуации.
Академик А.Б. Смулевич отмечает, что сигналами о возможности развернутой картины ПТСР, т.е. маркерами латентного периода, могут быть субдепрессивность и гипоманиакальность людей, ранее подвергшихся психическому травмированию (Смулевич А.Б., 2006).
Лечебно-профилактические мероприятия во время латентного периода ПТСР существенно уменьшают число развернутых форм этого расстройства после любых чрезвычайных ситуаций.
Однако есть разные мнения о том, когда наиболее эффективны эти мероприятия.
Многие утверждают, что чем раньше после психотравмы они начаты — тем лучше.
Но ряд практических психологов заметили, что надо уловить в динамике ПТСР момент, когда оно уже «вызрело», но развернутой формы расстройства еще нет.
Часто это бывает к исходу третьего месяца после психотравмы (Захарова С.И., 2006 и др.).
Что происходит в психике после редукции острой реакции на стрессор во время латентного (переходного) периода перед разворачиванием болезненной симптоматики ПТСР?
Почему ПТСР может формироваться, минуя латентный период?
Попытки ответить на эти вопросы показывают лишь сложность проблемы изучения «работы травмы» в душе человека.
Что же становится причиной массивного разворачивания ПТСР после «благополучного», латентного периода, после, казалось бы, оставшегося в прошлом и забытого события, некогда травмировавшего психику?
Может быть, причиной стали новые, пусть даже небольшие, несильные психотравмы, «ударившие» по еще чувствительной, хотя и зажившей «душевной ране»?
Ведь даже слабый «повторный удар» может вызвать «фейерверк» психических расстройств.
Заболевание затаивается и зреет, как «неизгладимая память» об ужасном и недопустимом событии и, «не помещаясь» в глубинах души начинает проявляться как уже неадекватная борьба с давно минувшим.
Или давняя психотравма, оставшись неотреагированной (невыплаканной, не рассказанной толком никому, неисповеданной), почти бессимптомно, исподволь мучает душу, истощает психику.
И вот теперь наступает момент, когда вновь необходима «защита болезнью» («уход в болезнь») от никак не забываемого несчастья?
Либо взрослеющий (или стареющий) человек, несущий свою психотравму по периодам своей жизни, попал на неблагоприятный ее отрезок?
Возможно, латентный период зреющего ПТСР завершается исчерпанием в душе, в подсознании способности терпеть свою вину из-за участия в кровавых деяниях (или виновности «зрителя» в несправедливостях, творимых другими людьми).
Но может быть у вернувшегося воина — исчерпание способности терпеть «новизну» мирной жизни?
Ведь его самосознание сформировано войной, он все еще готов лишь к жизни, полной опасности.
И еще — у ветерана возможно исчерпание подсознательных ожиданий возврата в мир экстремальных радостей борьбы и побед, риска жизнью и счастья дружеской поддержки соратников.
Человек познал свою сущность бесстрашного воина и хочет им быть — и кончаются силы ждать возвращения в бой.
Смертельного риска нет в мирной жизни, и это действует на бойца как психотравма.
«Таинственность» латентного периода ПТСР высвечивает непонятность всей картины этого расстройства.
И все же можно с уверенностью видеть, что ПТСР — это сложнейшим образом, так или иначе трансформированная неудовлетворяемая страсть отмщения (может быть, и самому себе) за неотреагированную психотравму.
Неслучайно Е.О. Александров пишет: «Могут отметить, что в случаях насилия, когда жертва активно сопротивлялась, то клиника ПТСР протекает значительно мягче и заканчивается быстрее, если вообще развивается, и впоследствии менее выражены остаточные явления, чем у тех, кто реагировал пассивно» (Александров Е.О., 2005, с. 77).
Во время латентного периода страсть отмщения неосознаваемо зреет.
И если мстить уже некому, то шквал мстительности обрушивается на того, кто не смог отомстить, отреагировать, отыграться, т.е. на себя самого, претерпевшего некогда психотравму.
Многие исследователи считают причиной ПТСР истощение механизмов вытеснения из сознания психотравмы (Малкина-Пых И.Г., 2006 и др.).
Выдающийся мыслитель прошлого столетия В.И. Володкович, объясняя ПТСР, основывался на положении Зигмунда Фрейда о том, что «человеческое влечение бывает только двух родов: … сексуальным, …либо те, что направлены на разрушение и убийства» (Фрейд З., 1992, с. 264).
Оба эти влечения направлены на продление своей жизни, либо сексуально — в потомстве, либо войной, защищая себя и свое потомство.
З. Фрейд в начале XX века писал: «Мы видим, таким образом, что и в обществе не избежать насильственного разрешения конфликта интересов.
Но повседневные нужды и общие заботы, происходящие из повседневной жизни, способствуют быстрому оканчиванию такой борьбы, и вероятность мирного решения в этих условиях постепенно возрастает» (там же, с. 261).
Вторая мировая война, потом частые локальные войны и ныне нарастание терроризма — свидетельства порочного оптимизма Фрейда.
Вопреки ему и все же основываясь на его учении о двух влечениях, Владимир Володкович говорит: «Если человек ощутил, пережил (а не только ждал) одно или оба эти главные влечения-переживания, то велика вероятность, что потом он все время будет жаждать их.
И эти влечения-переживания должны воспроизводиться.
Если их нет, то возникают “болезнь жажды любви” и “болезнь жажды войны”.
Это и есть развернутые формы ПТСР.
Обыденные неврозы и психосоматические болезни (артериальная гипертония, ишемическая болезнь сердца, страдания желудочно-кишечной системы, опухоли) — это ПТСР, возникающие из-за “стресса жизни”, а точнее из-за неудовлетворенной жажды любви (в самом широком смысле).
А вот ПТСР боевых ветеранов еще и из-за неутоляемого влечения к войне, точнее из-за жажды побед в смертельно-опасных сражениях» (Володкович В.И., 2006).
Источник: сайт Л.А. Китаева-Смыка.
Первая часть фрагмента монографии Л.А. Китаева-Смыка «Психологическая антропология стресса» «Посттравматическая стрессовое расстройство — это из-за неудовлетворяемой жажды мщения либо из-за неутоляемой жажды любви?»
Комментариев нет:
Отправить комментарий