Психолог в погонах – о хитрых операх и отборе кандидатов на службу в полицию
Почему оперативник не может быть следователем, кто приходит на собеседования в органы и какое качество полицейского самое главное? В рамках проекта "Лица порядка" корреспонденты M24.ru поговорили с психологом МВД Дарьей Турченковой о ее роли в карьере правоохранителей и взглядах на жизнь.
– Для чего полиции собственные психологи?
– Во-первых, психологи занимаются кадровыми вопросами. В частности, мы оцениваем соискателей на должности сотрудников. Психологи также диагностируют действующих полицейских, которые планируют в ближайшем будущем подняться по карьерной лестнице. Во-вторых, мы занимаемся психологическим сопровождением личного состава: проводим занятия, оказываем нуждающимся помощь и поддержку.
– Какие люди подходят для работы в полиции?
– Я сама нередко задаю себе этот вопрос и формулирую для себя ориентиры и критерии, которыми руководствуюсь. Первоочередное – это нравственные качества. Все остальное наслаивается сверху. Главное – то, что у человека внутри. Это может быть, так сказать, изначальная чистота или, наоборот, недостаток нравственности. Не исключено, что человек уже приходит в мир с отрицательным или положительным зарядом – у него внутри либо свет, либо тьма. На это внутреннее состояние я и ориентируюсь в первую очередь. Или он делает определенного рода выбор в пользу одного из двух возможных направлений. Конечно, кроме этого играют роль детские травмы и другие деформации, которые мы также выявляем и учитываем.
– Есть ли какие-то особые качества, которые нужны сотрудникам разных полицейских подразделений?
– Определенно. Оперá должны быть хитрыми, перевоплощаться, сливаться с окружающей средой. Следователь же не такой живой, он аналитик, думающий человек. Его задача – встроиться в мир подозреваемого, понять ход его мыслей. Постовые – это больше про правила, хорошую реакцию, физическую подготовку. Все эти качества очень важны, но вопрос всегда в том, как человек реализует их, как он поступает в тот или иной момент, какие цели преследует и за что стоит.
– Бывало так, что устраиваться на работу приходили нестандартные личности?
– Бывали случаи, когда кандидат открывал дверь с ноги и вообще демонстрировал бесцеремонность и плохие манеры. А вот один раз человек пришел собеседоваться вместе с мамой. Она его на каждом шагу контролировала, вплоть до того, что письменные тесты заполняла вместе с ним. Стоило приложить немало усилий, чтобы оторвать их друг от друга. Таким образом, незрелость и отсутствие самостоятельности в принятии решений могут стать основанием для отрицательной рекомендации.
– Бывало ли так, что вы отказывали людям после первого собеседования, а, вернувшись через некоторое время повторно, он получал работу?
– Такое случается. В соответствии с нормативными документами, по истечении полугода мы обязаны вновь обследовать человека, если он пришел повторно. Впрочем, в некоторых случаях, когда, например, речь идет о явных нарушениях мышления, нет разницы, как много времени прошло с первой встречи – проблема никуда не денется. Если же речь не об этом, то в жизни человека может наступить переломный момент, когда в его сознании произойдут кардинальные изменения и он пересмотрит свои взгляды – тогда человек меняется и может подойти для службы.
– Какие отношения связывают психологов с подопечными?
– С одной стороны, мы производим отбор: от нас зависит, допустят ли человека к работе. В этом смысле мы вступаем в конфликт с кандидатами. С другой стороны, мы должны быть друзьями с теми, кто стал нашими коллегами, иначе будет непросто помочь им в трудной ситуации. Следовательно, наши отношения должны быть доверительными. Так что положение психологов, на мой взгляд, имеет свои противоречия.
– Используете ли вы в общении с родными и приятелями навыки, приобретенные на работе?
– Тут все неоднозначно. Иногда ко мне обращаются, потому что у меня накопился определенный багаж знаний. Когда у близких возникают сложности, я могу оказать им профессиональную помощь, так как благодаря опыту способна обнаружить фундаментальные корни проблемы. Но, как правило, психологи и психотерапевты не работают с родственниками и друзьями, поскольку находятся с ними в личных отношениях и не могут беспристрастно включаться в проблему. Поэтому порой даже если я вижу суть ситуации, я предпочитаю не вмешиваться и только в редких случаях обращаю внимание человека на это.
– Как ваша профессиональная подготовка помогает в повседневной жизни лично вам?
– На некоторые ситуации у меня выработалась психологическая защита. Например, недавно мне пришлось находиться в группе людей, где на меня была направлена агрессия одного из ее участников. Окружающие беспокоились: думали, меня это задело, ранило. Но я отчетливо видела корень проблемы и знала, что эта агрессия была адресована не мне лично, я просто олицетворяла в этот момент некую болезненную для другого человека тему. Если бы я этого не понимала, я бы обиделась, это нормальная реакция. А так – спокойно отнеслась. Моя работа делает вещи прозрачнее и помогает по-иному смотреть на события.
Подготовили Сергей Блохин и Софья Бассэль
Фото: M24.ru/Владимир Яроцкий, Алексндр Авилов
http://www.m24.ru/articles/68553
– Для чего полиции собственные психологи?
– Во-первых, психологи занимаются кадровыми вопросами. В частности, мы оцениваем соискателей на должности сотрудников. Психологи также диагностируют действующих полицейских, которые планируют в ближайшем будущем подняться по карьерной лестнице. Во-вторых, мы занимаемся психологическим сопровождением личного состава: проводим занятия, оказываем нуждающимся помощь и поддержку.
– Какие люди подходят для работы в полиции?
– Я сама нередко задаю себе этот вопрос и формулирую для себя ориентиры и критерии, которыми руководствуюсь. Первоочередное – это нравственные качества. Все остальное наслаивается сверху. Главное – то, что у человека внутри. Это может быть, так сказать, изначальная чистота или, наоборот, недостаток нравственности. Не исключено, что человек уже приходит в мир с отрицательным или положительным зарядом – у него внутри либо свет, либо тьма. На это внутреннее состояние я и ориентируюсь в первую очередь. Или он делает определенного рода выбор в пользу одного из двух возможных направлений. Конечно, кроме этого играют роль детские травмы и другие деформации, которые мы также выявляем и учитываем.
– Есть ли какие-то особые качества, которые нужны сотрудникам разных полицейских подразделений?
– Определенно. Оперá должны быть хитрыми, перевоплощаться, сливаться с окружающей средой. Следователь же не такой живой, он аналитик, думающий человек. Его задача – встроиться в мир подозреваемого, понять ход его мыслей. Постовые – это больше про правила, хорошую реакцию, физическую подготовку. Все эти качества очень важны, но вопрос всегда в том, как человек реализует их, как он поступает в тот или иной момент, какие цели преследует и за что стоит.
– Бывало так, что устраиваться на работу приходили нестандартные личности?
– Бывали случаи, когда кандидат открывал дверь с ноги и вообще демонстрировал бесцеремонность и плохие манеры. А вот один раз человек пришел собеседоваться вместе с мамой. Она его на каждом шагу контролировала, вплоть до того, что письменные тесты заполняла вместе с ним. Стоило приложить немало усилий, чтобы оторвать их друг от друга. Таким образом, незрелость и отсутствие самостоятельности в принятии решений могут стать основанием для отрицательной рекомендации.
– Бывало ли так, что вы отказывали людям после первого собеседования, а, вернувшись через некоторое время повторно, он получал работу?
– Такое случается. В соответствии с нормативными документами, по истечении полугода мы обязаны вновь обследовать человека, если он пришел повторно. Впрочем, в некоторых случаях, когда, например, речь идет о явных нарушениях мышления, нет разницы, как много времени прошло с первой встречи – проблема никуда не денется. Если же речь не об этом, то в жизни человека может наступить переломный момент, когда в его сознании произойдут кардинальные изменения и он пересмотрит свои взгляды – тогда человек меняется и может подойти для службы.
– Какие отношения связывают психологов с подопечными?
– С одной стороны, мы производим отбор: от нас зависит, допустят ли человека к работе. В этом смысле мы вступаем в конфликт с кандидатами. С другой стороны, мы должны быть друзьями с теми, кто стал нашими коллегами, иначе будет непросто помочь им в трудной ситуации. Следовательно, наши отношения должны быть доверительными. Так что положение психологов, на мой взгляд, имеет свои противоречия.
– Используете ли вы в общении с родными и приятелями навыки, приобретенные на работе?
– Тут все неоднозначно. Иногда ко мне обращаются, потому что у меня накопился определенный багаж знаний. Когда у близких возникают сложности, я могу оказать им профессиональную помощь, так как благодаря опыту способна обнаружить фундаментальные корни проблемы. Но, как правило, психологи и психотерапевты не работают с родственниками и друзьями, поскольку находятся с ними в личных отношениях и не могут беспристрастно включаться в проблему. Поэтому порой даже если я вижу суть ситуации, я предпочитаю не вмешиваться и только в редких случаях обращаю внимание человека на это.
– Как ваша профессиональная подготовка помогает в повседневной жизни лично вам?
– На некоторые ситуации у меня выработалась психологическая защита. Например, недавно мне пришлось находиться в группе людей, где на меня была направлена агрессия одного из ее участников. Окружающие беспокоились: думали, меня это задело, ранило. Но я отчетливо видела корень проблемы и знала, что эта агрессия была адресована не мне лично, я просто олицетворяла в этот момент некую болезненную для другого человека тему. Если бы я этого не понимала, я бы обиделась, это нормальная реакция. А так – спокойно отнеслась. Моя работа делает вещи прозрачнее и помогает по-иному смотреть на события.
Подготовили Сергей Блохин и Софья Бассэль
Фото: M24.ru/Владимир Яроцкий, Алексндр Авилов
http://www.m24.ru/articles/68553
.JPG)
.jpg)
