Участники круглого стола обсудили, как создавался законопроект о психологической помощи, какие вопросы стремилась решить рабочая группа, как пандемия коронавируса повлияла на разработку этого проекта.
Юлия Сергеевна Шойгу (кандидат психологических наук, заведующая кафедрой экстремальной психологии факультета психологии МГУ, директор Центра экстренной психологической помощи МЧС РФ):
«Неслучайно идея создания этого документа зародилась и развивалась внутри Московского государственного университета.
В какой-то момент возникла осознанная потребность внутри профессионального сообщества определить правила, по которым осуществлялась бы наша профессиональная деятельность.
Мы обратились к ректору МГУ, и Виктор Антонович Садовничий пошел нам навстречу, был издан нормативный акт о создании рабочей группы юристов и психологов.
Я вспоминаю, как нам сначала было трудно находить общий язык: нам нужно было учиться переводить психологический язык на юридический и обратно.
Но чем больше мы работали, тем это становилось интереснее.
Позже мы поняли, что нескольких психологов, которые участвуют в этой группе, недостаточно, нам на выручку пришло Российское психологическое общество и направило ряд региональных представителей в рабочую группу.
Таким образом, у нас в рабочей группе оказалась почти вся страна и почти все направления психологической работы.
Было два основных вопроса, на которые мы хотели ответить этим законом.
Первый: что такое психологическая деятельность и психологическая помощь?
Когда мы стали погружаться внутрь этой проблемы, выделять подвиды этой помощи и описывать само поле, оказалось, что это одна из наиболее сложных задач — описать, какие виды помощи может делать специалист, в тех словах, которые были бы понятны и могли трактоваться однозначно.
Тем самым мы очертили то, что делает психолог, и прочертили границы с тем, чего психолог не делает.
У нас одна граница проходит с профессиональными сообществами — это специалисты в области социальной поддержки, специалисты в области здравоохранения, охраны психического здоровья.
А с другой стороны, у нас есть слабо регулируемое поле проведения тренингов, иногда это элементы мошенничества, иногда это сфера услуг, посвященная мистическим и экстрасенсорным возможностям, — и это точно не является психологической помощью.
Второй вопрос касался точного определения взаимных прав и обязанностей участников психологического процесса.
Что должен делать психолог, чего он не должен делать, на что он имеет право, какую ответственность он несет за свои действия?
Что должен делать клиент или получатель психологической помощи, на что он имеет право, за что он несет ответственность?
Какие есть возможности у заказчика психологической помощи, ведь не всегда человек, который получает помощь, и человек, который является ее инициатором, — это одно и то же лицо?
Например, родители приводят ребенка на консультацию к специалисту или работодатель считает, что для прохождения на работу соискатель должен пройти психологическое тестирование: у каждой стороны должны быть понятная роль и понятные границы собственной ответственности.
Мне кажется, что этот документ может нам помочь определить эти границы и начать жить по единым правилам.
Во время пандемии мы работали совместно с Общенародным фронтом на “горячей линии”, частично забирая на себя звонки, связанные с запросом на психологическую помощь.
За четыре месяца такой работы было принято более 10 тысяч звонков.
Это говорит о том, что этот вопрос очень востребован, он касается большого количества людей.
При этом ситуация, связанная с пандемией, проявила проблему недостаточной психологической грамотности людей.
Мы, проанализировав обращения, которые к нам поступали, отметили, что основное количество обращений было связано с тем, что люди были вынуждены поменять свой привычный образ жизни, отчего сильно ухудшилось их психологическое благополучие.
Большинство из нас находились в достаточно комфортных для себя условиях — было тепло, светло, был доступ к средствам массовой информации, доступ к продуктам питания.
Но, тем не менее, мы чувствовали себя плохо, мы боялись, чувствовали тревожность, зачастую не понимая, что происходит, а значит, не зная, что можно сделать, чтобы лучше себя чувствовать.
Это натолкнуло на мысль, что мы не так хорошо знаем, как устроена наша психическая жизнь, и, как следствие, у нас более скудная палитра тех способов, которыми мы можем улучшить качество жизни.
Тема психологического просвещения связана с темой закона, потому что это возможность дать людям доступ к корректным психологическим знаниям, способам улучшения своего состояния, способам коммуникации с другими людьми.
Это большая задача и большой вызов, который стоит перед профессиональным сообществом.
Главный урок пандемии — это осознание высокой потребности в психологическом просвещении».
Ключевые слова: психологическая помощь, психологическое просвещение, психологическое благополучие, психологический язык, психологическая деятельность, охрана психического здоровья, тренинг, психологический процесс, психологическая грамотность.
Комментариев нет:
Отправить комментарий