суббота, 15 июня 2019 г.

Александр Ткаченко о капелланах и авторитете военного психолога.


Сейчас в украинской армии официально вводят должности военных капелланов. Не все Ваши коллеги с этим согласны. Поддерживаете ли Вы такой шаг? Или лучше военный психолог в части, чем военный пастырь?

— Откровенно говоря, военные капелланы в целом на войне показали себя лучше, чем военные психологи. Именно с ними у меня были наиболее предметные и содержательные профессиональные беседы. Даже был опыт работы в тандеме, оказавшийся наиболее продуктивным. Тогда нам удавалось вполне результативно бороться с «зеленым змием».

Что касается отдельного института военных капелланов, то тут надо подходить более тонко и профессионально с учетом реального боевого опыта. Лучше всего я вижу единый департамент с двумя направлениями — психологическим и этическим (капелланским).

При этом, специалисты— психологи должны готовиться с учетом изучения духовных, а капелланы — психологических дисциплин.

Для начала лучше всего отбирать на обучение в соответствующей магистратуре бойцов и капелланов с боевым опытом и базовым высшим образованием.

Как сказал один боец: «Лучше я пойду к священнику покаяться в грехах и очистить душу перед боем, чем к психологу — который начнет «грузить» меня «левыми» методиками». 

Часто приходится слышать, что военнослужащие очень неохотно обращаются к психологу за помощью. По разным причинам. 

Большинство предпочтут бутылку и разговор по душам с друзьями-однополчанами. А к военному психологу пойдут разве что по приказу командира — «из-под палки». 

Обращение «Эй ты, психолог» в военной среде зачастую имеет саркастически-иронический оттенок. Впечатление такое, что психологов в армии не очень уважают.

Все это соответствует действительности? Как Вам удавалось находить контакт с солдатами и офицерами? Вы считаете свою работу с ними успешной?

— Прискорбно, но со всем вышесказанным полностью согласен. Придя в воюющую армию, я сразу заявил, что я психолог, но начал с зарабатывания реального авторитета как «нормального мужика». И лишь после этого, где-то через полгода, стал слышать в свой адрес характеристики бойцов типа — «вон пошел реальный психолог».

В армии ко мне как психологу обращались по разному — и самостоятельно, и по указанию командира, и под давлением боевой обстановки, и просто «поговорить по душам». Там ценились «свободные уши», роль которых я и выполнял.

Вот, например. В начале службы, когда я заходил в палатку или блиндаж, сам представлялся военным психологом, готовым выслушать проблемы бойцов. В конце службы я заходил в палатку или блиндаж и спрашивал, кто знает, кто я такой. 

Как правило, кто-то из бойцов здоровался, напоминал, откуда он меня знает и начинался разговор, поскольку таковой обязательно уже прошел боевые действия и было о чем поговорить по душам. 

Вскоре вокруг собирались другие, многие новоприбывшие. Оказывалось, что часто для них предмет разговора был в новинку, поскольку «бывалые» просто так о войне обычно не говорили. А с участием психолога это получалось вполне уместно.

Вот сейчас подумал, что было бы еще более эффективно, если бы рядом был еще и такой же боевой капеллан.

Продолжение следует.

Начало. Александр Ткаченко. Военный психолог на войне.

Комментариев нет:

Отправить комментарий