Некоторые ребята их боятся и засыпают только под защитной сеткой, другие – подбирают плоскогубцами и поджигают.
Деревянные бункеры на базе огневой поддержки “Феникс” на верхних склонах долины заражены блохами, и ребята надевают на лодыжки ошейники от блох, но все равно чешутся весь день.
Первое отделение – 38 дней на задании, без возможности принять душ или сменить одежду и, в итоге, форма ребят настолько пропитывается солью, что может стоять сама по себе.
Их пот отдает аммиаком, потому что парни уже давным давно сожгли весь свой жир, а теперь расщепляют мышечные ткани.
Высоко в горах живут волки, которые воют по ночам, и горные львы, что крадутся по Коренгальскому аванпосту (КОП) в поисках пропитания, а утесы вокруг базы кишат полчищами визжащих обезьян.
Какая-то птица издает звуки точь-в-точь как подлетающая реактивная противотанковая граната; ребята называют ее “РПГ-птица” и безотчетно вздрагивают каждый раз, когда ее слышат.
Нападения случаются практически каждый день – от одиночных выстрелов, свистящих над головой, до охватывающих всю долину огневых перестрелок, которые начинаются на горе Абас Гар и расползаются по часовой стрелке.
В июле сержант Падилла готовит филадельфийские чизстейки для ребят в Фениксе и, стоит ему прокричать: “Разбирайте их, пока меня не убили”, как на террасу залетает РПГ и отрывает ему руку.
Рядовой Миша Пембл-Белкин помогает погрузить его на Хамви, и еще долгие недели после этого ему снится стоящий перед ним Падилла с оторванной рукой.
Семьдесят процентов бомб, которые сбрасываются в Афганистане, падают в Коренгальской долине и вокруг неё. Боевая рота принимает на себя большинство боев батальона, а батальон – несравнимо больше любого другого в вооруженных силах США. Почти одна пятая боев, в которые попадают 70 тысяч войск НАТО в Афганистане, приходится на долю 150 человек из Боевой роты.
Сержанта Брендана О'Бирна с его группой сковывают огнем на дороге над Лой Калай. Они обеспечивают прикрытие для пешего патруля, который спустился в долину, когда вдруг на них со всех сторон начинают сыпаться снаряды.
Когда вас сковывают огнем, это в буквальном смысле означает, что любое ваше движение приведет к гибели. Если вас накрыл враг, вас начинают забрасывать минами или гранатами. От мин и гранат не спрятаться; они с пронзительным визгом низвергаются с неба, и после нескольких залпов, вы мертвы.
“Мы выбрали поганое место, это была наша чертова ошибка”, - говорит мне О’Бирн позже. - “Ты знаешь, мы были как на ладони, но распластались на земле, поэтому думали, что все в порядке. Единственная причина, по которой мы до сих пор живы – это то, что нам на помощь подоспели Апачи (прим. - вертолёт "Апачи")”.
Враг не мог надеяться нанести реальный урон американцам, пока те отсиживались на своих базах, а американцы не могли надеяться обнаружить и уничтожить врага, не покидая своих баз.
В результате, летом в Коренгальской долине была затеяна и разворачивалась опасная игра. Каждые несколько дней американцы отправляли патруль для переговоров с местными и пресечения вражеской деятельности, и солдаты, по сути, перемещались до тех пор, пока в них не начинали стрелять.
Затем они вызывали на подмогу массивную огневую мощь и надеялись уничтожить как можно большее число врагов. Какое-то время, летом 2007-го, практически любой крупный патруль в долине попадал в перестрелку.
Большинство из тех, кто погиб в этой долине, погибли в момент, когда они меньше всего этого ждали, обычно от выстрела в голову или в горло. Из-за этого любое самое рутинное задание могло вызвать у людей странные ассоциации.
Только однажды я был предупрежден о том, что по нам будут стрелять, во всех остальных случаях я: собирался глотнуть кофе, с кем-то разговаривал, отошел на сто метров за проволочное ограждение, прикорнул.
Узнать что-то заранее было нельзя, и это означало, что любое действие потенциально могло стать твоим последним в этой жизни. Это нашло свое отображение в странных формах магического мышления.
Как-то утром, после четырех дней непрерывных сражений, я сказал, что, по-видимому, все “затихло” – с тем же успехом я мог бы подбросить на пост ручную гранату; парни в один голос заорали мне, чтобы я заткнулся.
А еще были Чармс: карамельки с фруктовым вкусом, которые часто шли в одной упаковке с сухим пайком. Предубеждение гласило, что, если съесть Чармс, начнется перестрелка, поэтому, если солдат обнаруживал упаковку карамелек в своем сухом пайке, он должен был швырнуть ее вниз с обрыва или спалить в яме для сжигания отходов.
Однажды Кортесу стало так скучно, что он специально съел все карамельки, надеясь вызвать этим перестрелку, но ничего не произошло. Он никогда не рассказывал остальным, что сделал...
Продолжение следует.
Комментариев нет:
Отправить комментарий