Надежда Владиславова. Русское боевое НЛП в Чечне. Отрывок. НЛП техника работы с потерявшими близких.

Надежда Владиславова. Русское боевое НЛП в Чечне. Отрывок. НЛП техника работы с потерявшими друзей (родственников, сослуживцев) в боевых действиях. 

Во время войны часто в памяти остается изуродованное тело друга или близкого родственника. Человек просит: «Помоги забыть». На что необходимо сразу же сделать рефрейминг: «Память –прекрасное свойство человеческой души. Только помнить можно по-разному. Ты хочешь вспоминать о близком тебе человеке так, чтобы ему от этого было хорошо там, а тебе – здесь? Мы это сделаем, но работать будешь ты».

Сначала ушедшего надо похоронить, потому что, очевидно, на уровне бессознательного этого еще не сделано. Клиент сам выбирает место для могилы (лес, поле, берег моря). Пейзаж должен быть очень спокойным.

Клиент окружает могилу по своему усмотрению: деревья, птицы, цветы, время года. Похоронили. Затем предлагаем ему увидеть ушедшего таким, каким тот был при жизни, в привычной обстановке, за привычным делом (мытье посуды, рубка дров).

В этот момент обычно наблюдается бурная эмоциональная реакция. Ничего, пусть, до буйства никогда не доходило. Психолог контролирует ситуацию, следит за происходящим, возможно, мягко поглаживает по спине.

Когда основные эмоции изольются, говорим клиенту, что сейчас у него есть возможность сказать близкому человеку, вслух или про себя, все, что он чувствует к нему и в связи с его уходом. Часто при этом завязывается диалог, ушедший начинает отвечать, причем ни разу не было случая, чтобы он оттуда, где он сейчас, сказал что-нибудь «не то».

Психолог дает диалогу спокойно течь, потихоньку направляя его и подводя к моменту ответственности живого перед ушедшим, которую первый готов на себя взять (это хорошая страховка от суицида): «Что ты можешь сделать, чтобы там ему было хорошо и спокойно?».

Так, если погиб взрослый сын, мать берет на себя ответственность воспитывать его детей так, как это делал бы он. Часто ушедший дает понять, вербально или невербально, что ему это нравится. Потом посылаем ему ресурсы. И обязательно надо воплощать слова в конкретные образы. Например:

-Что бы ты сейчас хотел ему туда послать вместе со своей любовью?
-Вечность…
-Вечность… В виде чего?
-В виде Млечного пути…

После этого нужно проводить близкого человека. Обычно он уходит сам, но иногда надо мягко помочь клиенту отпустить его, используя пресубпозицию, подразумевающую уход: «Посвети ему вослед…Освети его путь…Свети ему, пока он еще нам отсюда виден…

Когда он уходит, ты, наверное, начинаешь понимать или уже понял, что чем дальше он уходит, тем ближе он становится, как Бог, который, казалось бы, так далеко, и в то же время нет никого, Кто был бы к тебе ближе…»

Как такая работа влияет на поведение человека? Теперь, вспоминая о погибших, клиент видит не изуродованные трупы, как раньше, а голубое небо, звезды или белый свет и говорит об этих близких людях, улыбаясь.

Описанная техника занимает от полутора до трех часов, и одного сеанса обычно бывает достаточно. На этой почве поначалу случались стычки с психиатрами. Например, один раз я работала с женщиной, у которой на глазах расстреляли в упор сына.

Это была хозяйка дома, в котором располагалась наша миссия. Работали мы с Тамарой очень серьезно около двух с половиной часов, после чего она вышла подавать ужин, впервые за все это время улыбаясь и разговаривая (до этого она была полгода в депрессии).

Психиатры сказали: «Отлично. Теперь возьми диазепам и пусть она некоторое время его принимает». Я, конечно, возмутилась: «Какой диазепам?! Ее бессознательное проделало колоссальную работу, и результат налицо, неужели вы хотите все это угробить таблетками?»

— «Но ты же провела с ней только один сеанс!» – «Один раз, но это были два с половиной часа интенсивной работы» — «Мы, конечно, верим в твои таланты, но не до такой же степени!».

Им было бесполезно доказывать, что это НЛП, такой метод, а я здесь не более, чем исполнитель. Не верят, не могут понять. Это полностью идет вразрез с тем, чему их всю жизнь учили, чему соответствует богатый профессиональный опыт. Что ж, пришлось ответить в их модели мира: «Мой пациент, не трожь!»

Конечно, я вежливо обещаю, что если через неделю будет ухудшение, я сама попрошу диазепам. Потом они убедятся, что ухудшения нет, что состояние женщины становится только лучше, в ней все больше просыпается активность и общительность. 

Кстати говоря, психиатры скрупулезно следили за стабильностью моих результатов. Но все было хорошо. Как уже говорилось, если психическую травму начать прорабатывать в техниках НЛП своевременно, эффект наступает очень быстро и держится стабильно.

До сих пор речь шла о конкретной работе в техниках НЛП. Сейчас мне хотелось бы немного поменять язык описания и рассказать о четырех моделях взаимодействия терапевта и пациента, которые выявил психолог из Витебска, кандидат наук Андрей Дорожевец. Они прозвучали в его докладе два года назад на международной конференции, посвященной работе с жертвами техногенных и природных катастроф.

Доклад назывался «Когнитивные модели преодоления кризисных ситуаций». Первая модель – «моральная модель». Позиция клиента: «Я слаб. Но я готов сам решать свои проблемы. Другие должны лишь подбодрить и поддержать меня». В этой модели поощряется активное участие в своей жизни. В ней работают гуманистические психологи.

Вторая модель называется «компенсаторная». Позиция клиента: «Я – жертва. Со мной произошли события, не зависящие от меня, пусть другие меня научат, как с ними справиться, и я также буду что-то делать сам». Это модель бихевиористов.

Третья модель – «просветительская». В ней работают анонимные алкоголики и секты. Там изначальная позиция: «Я виновен. Другие должны направлять меня, контролировать, говорить, что делать». 

Плюс этой модели в том, что только что вступившие на путь освобождения от зависимости алкоголики, например, находятся рядом с теми, кто уже идет по этому пути довольно давно, но есть опасность возникновения культа.

Четвертая модель – «медицинская». Позиция клиента – «Я болен, ответственности не несу, лечите меня». Это психоаналитическая модель.

Каждая из моделей сама по себе ни хороша и ни плоха, в каждой есть свои плюсы и минусы. Например, моральная модель, поощряющая быть неравнодушным к собственной жизни, тоже имеет свои ограничения, если речь идет о раке, изнасиловании и бомбежках.

Вариант «Хочешь быть счастливым – будь им» на войне не проходит. Однако психологу хорошо бы осознавать, в какой модели находится он сам, строя свои взаимоотношения с клиентом, и в какой модели изначально находится его клиент.

Диалога не выйдет, если клиент говорит из медицинской модели, а психолог отвечает ему из моральной (типичный случай общения с беженцами). В то же время если и клиент, и психолог достаточно удобно сидят в медицинской модели, от клиента сложно будет добиться проявления жизненной активности.

НЛП дает возможность психологу проявить поведенческую гибкость и, лингвистически пристроившись к изначальной модели клиента, мягко перевести его в другую, более ресурсную.

Допустим, клиент в позиции «Я больной, лечи меня» — что можно ему на это ответить? «Ты хочешь, чтобы тебя вылечили, значит хочешь выздороветь, поэтому мы будем сотрудничать, но главное делать будешь ты сам». Применив «контекст согласия», психолог перемещает клиента ближе к моральной модели, когда на том самом лежит ответственность за изменение своего состояния.

Иначе говоря, далеко не всегда возможно сразу начинать работать в моральной модели, но практически всегда нужно клиента в нее перевести, оттолкнувшись от его нынешней позиции. Даже в случаях изнасилования.

Источник - Доклад на 1 конференции «Многомерный мир. НЛП: методология и моделирование». Санкт-Петербург, 26-27 июня 1999 г. (опубликован в «МПЖ», №1 – 2000).