Старший лейтенант ВСУ Надежда САВЧЕНКО. В России меня никто не бил и не пытал. Если надо, я лягу и умру...

Наде́жда Ви́кторовна САВЧЕНКО (укр. Надія Вікторівна Савченко; род. 11 мая 1981,  Киев, 33 года) — украинская военнослужащая. Старший лейтенант. Штурман-оператор вертолёта Ми-24 3-го отдельного полка армейской авиации Воздушных сил Украины. С детства мечтала стать пилотом боевых самолётов.

После окончания школы получила специальность модельера-дизайнера и год отучилась на факультете журналистики киевского вуза. Впоследствии поступила по контракту в ряды Вооружённых сил Украины, службу начала в железнодорожных войсках радисткой. 

Затем подписала контракт на службу в 95-й аэромобильной бригаде в Житомире, когда формировался первый контрактный батальон. В 2004—2005 годах в составе украинского миротворческого контингента принимала участие в миссии в Ираке, где прослужила шесть месяцев стрелком 3-й роты 72-го отдельного механизированного батальона.

После возвращения из Ирака поступила в Харьковский университет Воздушных Сил, на что получила разрешение лично от министра обороны Украины Анатолия Гриценко. Дважды её отчисляли из университета как «непригодную к вылетам в качестве лётчика», но она дважды восстанавливалась и в 2009 году все-таки закончила университет уже не как лётчик-истребитель, а как штурман.

В качестве штурмана она училась по классу реактивного бомбардировщика Су-24, однако в конце обучения её направили на другую машину — вертолёт Ми-24. После окончания университета проходила службу штурманом-оператором Ми-24 3-го отдельного полка армейской авиации Воздушных сил Украины в городе Броды. Имеет 170 часов налёта и 45 прыжков с парашютом.

Во время вооружённого конфликта на востоке Украины в 2014 году принимала участие в боевых действиях в качестве добровольца батальона «Айдар». При этом оставалась действующим офицером ВСУ, участвуя в АТО во время двух отпусков. Одновременно написала рапорт об увольнении из Вооружённых сил Украины.

Попала в плен к ополченцам батальона Заря 18 или 19 июня 2014 года. Надежда САВЧЕНКО (позывной Пуля) подозревается в убийстве журналистов ВГТРК Игоря КОРНЕЛЮКА и Антона ВОЛОШИНА. 

Сама она в этом не сознается, заявляя, что оказалась у ополченческого блокпоста только затем, чтобы вытащить раненых. Однако, пленили ее с оружием, с автоматом Калашникова. Предположительно она корректировала огонь по ополченческому блокпосту. http://www.kp.ru/daily/26246.7/3126878/

Обратите внимание на глаза. Всякий раз, когда человек переживает психологический стресс, происходит соответствующая физиологическая реакция: глаза "плывут" вверх, открывая белую полосу между нижним веком и радужной оболочкой. Наши глаза реагируют на каждую стрессовую мысль или чувство и выдавая наше истинное психологическое состояние.

Когда между радужной оболочкой и нижним веком появляется полоска белка, это указывает на переживаемый человеком стресс, чувство страха иди тревогу. Если белая полоска шире на левом глазу, стресс относится преимущественно к личной жизни, если же на правом глазу, стрессовые мысли и чувства связаны с профессиональными или финансовыми проблемами.

Полоска глазного белка НАД радужной оболочкой -  человек на грани нервного срыва. Белок окружает радужную оболочку со всех сторон - человек в состоянии шока или наркотического опьянения. 

Надежда Савченко: «В России меня никто не бил и не пытал». Правозащитники проверили условия содержания в СИЗО украинской летчицы, подозреваемой в убийстве журналистов.

«Ее там заколют до состояния овоща», «Ее уже столько пытали!» — кричат одни. «Так ей и надо, это она убила российских журналистов!» — оппонируют другие. Но почти все сходятся во мнении, что украинскую военную летчицу Надежду Савченко, обвиняемую в убийстве журналистов, в Москве прячут от всех и что увидеть ее не удастся. 

Нам удалось. И справедливости ради скажу, что никто даже не пытался помешать общению правозащитников с ней. Никто не запрещал ей самой говорить все, что она пожелает.

Надежду приводят из камеры-«одиночки» женского СИЗО №6. Короткая стрижка под мальчика, ни капли косметики, спортивный костюм и отличная военная выправка.

— Так хочется наорать на кого-нибудь, а не на кого, — сразу же «завелась» Надежда. — Все такие хорошие, вежливые. Вот в этом СИЗО, например. Улыбаются, на «вы», просьбы выполняют. Даже те, с автоматами, которые охраняли меня, хорошие. Прямо душа.

— Вы говорите, что люди с автоматами были вежливы. А в прессе муссируется, что вам на голову мешок надевали. Выходит, это ложь?

— И мешок был, и прикладом по лицу били. Но это для меня не страшно. Во время задержания и не такое происходит, я ведь военная, знаю. И крики «сука, изнасилуем» — это нормально все для меня. Кто-то был бы в ужасе, но не я. И все это было не на территории России. Здесь меня никто не бил и не пытал. Это я открыто заявляю.

— Значит, здесь на вас давление не оказывалось?

— Если вас в запертой комнате держат и все время вежливо тычут в лицо автоматами, это давление или нет?

— Вы на взводе. Может, вам нужен психолог или успокоительные?

— С психологом я общалась, таблетки никакие мне не нужны. Нервы в порядке. А эта агрессия, она в рамках. Она контролируемая. Заключенные ведь и не так себя ведут, разве нет? У меня этого от того, что я хочу домой. Меня все раздражает тут. Почему посуда алюминиевая? Вы же понимаете, что это металл, что он нагревается. Почему нельзя разрешить пользоваться пластиковыми тарелками и кружками? Почему не разрешают второе одеяло? Почему нельзя купить матрас нормальный?

— Есть правила внутреннего распорядка (ПВР), где это прописано.

— Меня раздражают эти дебильные правила. Хотя, возможно, они и на Украине такие. Теперь самое главное. Я хочу проголосовать на выборах. Я имею на это право. Как это сделать?

— Мы выясним. Обратимся в украинское посольство, чтобы они вам обеспечили такую возможность.

— Может, меня отвезут на Украину, я брошу бюллетень в урну, а потом обратно?

— Это вряд ли... Заключенным это не позволяется. У вас есть муж, дети?

— Нет, и слава богу. Еще не хватало, чтобы они здесь сидели в соседних камерах. У меня есть мать и сестра. Следователь не разрешает телефонные разговоры, хочет, чтобы они сюда приехали на свидание. Я им категорически запретила.

— Вы можете писать им. Есть даже такая услуга, как «ФСИН-письмо». Ваше письмо отсканируют и отправят в любую точку мира. И также вам может написать кто угодно.

— Услуга платная. 50 рублей стоит исходящее, в два конца — 100 рублей, — вступает в разговор сотрудник, который фиксировал нашу беседу на видеорегистратор.

— А 50 рублей — это сколько?

— Э-э-э.. Чуть больше 1 доллара.

— Ясно. Почти как в Ираке было. 50 центов позвонить родным.

— Жалобы на здоровье есть?

— Нет. Все в порядке. Тут быстро реагируют. Я сказала, что ухо заболело, и сразу же меня врач осмотрел. Как погода в Москве?

— Ну разве вы не видите? Холодновато стало...

— Я три месяца в жаре просидела. А теперь вот холод.

— Теплые вещи у вас есть?

— Нету. Но я куплю все. Деньги мне переведут, и я куплю.

— Вам могут выдать здесь бесплатно пальто и все остальное. Мы попросим.

— Хорошо. Из Воронежского ОНК много помогли. Приносили мне вещи, сигареты, еду. Спасибо им. Я все там оставила в СИЗО. Зачем мне было брать с собой в Москву 12 трусов?

— Вы в одиночной камере. Как переносите одиночество?

— Нормально.

— У вас есть какие-то просьбы, жалобы?

— Меня отправят на месяц в НИИ Сербского на психиатрическую экспертизу. Для диагноза достаточно одного дня. Что со мной будут там делать все это время? Тесты? Интервью? Я откажусь отвечать. Объявлю голодовку.

— Зачем?

— Это будет моей реакцией. И человек 2 недели может голодать без последствий. Я могу и больше. Если надо, я лягу и умру.

— Вы же солдат. Разве вы не будете бороться?

— Бороться за жизнь надо, когда жизнь того стоит. А не за 20 лет в русской тюрьме. Зачем за них-то бороться? Я не граф Монте-Кристо. Ха! Мне даже Достоевского читать не давали в Воронежском СИЗО. Считали, что это повлияет на меня.

— Странно. Здесь вы Достоевского читать точно можете. И вообще в библиотеке СИЗО много книг.

— «Майн кампф» Гитлера дадут? А книги Черчилля? Или у вас все запрещено в России?

— В России читать «Майн кампф» не запрещено. Но сомневаюсь, что он есть в тюремной библиотеке. Кстати, вы можете попросить, чтобы вам принесли все российские законы. УПК, например.

— Так вот он у меня в руках. Читаю. Не самая увлекательная книга, скажу я вам.

Ева Меркачева
http://www.mk.ru/politics/2014/09/25/nadezhda-savchenko