О солдатах-самоубийцах. Все сотрудники 111-го Главного государственного центра судебно-медицинских и криминологических экспертиз Минобороны России (ГГЦСМиКЭ МО РФ – или сокращенно ГГЦ МО РФ), а беседовал я со многими, в один голос говорили: количество таковых стало значительно меньше. Правда, одни считали, что это связано с общим сокращением ВС РФ, другие видели причину в том, что солдатам стали редко давать в руки оружие, порой только для десятка выстрелов перед присягой.
Третьи говорили о сокращении всяких небоевых частей, в которые направляют и с криминальными следами в биографии, они-то и доводят молодежь до суицида.Четвертые, ссылаясь на знакомых военных прокуроров и следователей, отмечали общее изменение атмосферы в казармах в сторону ее смягчения и в то же время значительное уменьшение суицидов по причине «она меня не дождалась».
В общем, стало меньше солдат по призыву, покончивших с собой.
Но зато ажиотаж вокруг каждого из самоубийц в погонах поднимается в разы больше. Кто и зачем распаляет страсти, причем зачастую, как меня уверяли судмедэксперты и криминалисты 111-го ГГЦ МО РФ, несправедливые, адресованные не только возможным виновникам гибели военнослужащего, но и экспертам ГГЦ МО.
– Есть две категории родителей, которые занимаются подобными делами, привлекая общественность и, в частности, Комитет солдатских матерей, который стремится не пропустить ни одного повода, дающего возможность напомнить о своей общественно-политической значимости, – говорит судебно-медицинский эксперт высшей категории, мать уже отслужившего в армии сына, имени которой мы не назовем.
Ее коллега, сделавшая для полноты картины события несколько надрезов на теле самоубийцы (пытаясь найти следы прижизненных повреждений) и потому обвиненная в издевательствах над трупом солдата, вынуждена была перейти из ГГЦ МО на другую работу под прессингом упомянутого КСМ и региональных СМИ.
Так вот о двух категориях родителей.
Первая – условно назовем их идеалистами. Они считают, что их сын вырос в абсолютно нормальной, здоровой и благополучной семье, все у сына было замечательно, и сам он был здоров и психически нормален, и только трижды проклятая жестокая армия довела его до суицида. А «эти» военные судмедэксперты, конечно же, защищают «своих».
Родители-идеалисты, как правило, жаждут только признания вины Минобороны и тем самым собственной невиновности за воспитание мягкотелого, слабохарактерного, не приученного к труду и трудностям сына. А в армию столько приходит акселератов, которые даже не только в военкоматы, но и в воинскую часть прибывают в сопровождении родительниц, готовых весь год прожить рядом в казарме.
Такие и в гражданской жизни попадают в категорию виктимных личностей. Если человек (особенно молодой) совершил суицид – это прежде всего говорит о его, мягко сформулируем, неустойчивой психике. В судебной психологии есть даже термин – «подростковые самоубийства». Это относится и к тем, кто и в 18, 20, а то и в 30 и даже в 50 лет остается по уму и характеру недорослем с вечными проблемами в личной жизни, комплексами, неспособностью противостоять обычным житейским трудностям.
Есть и другая категория родителей – судя по их явно сутяжному и корыстному поведению, их можно назвать откровенно – «рвачами»: они жаждут от Минобороны исключительно денежной компенсации. Для этого они настырно возбуждают общественное мнение (в лице и при содействии, как правило, упомянутого Комитета солдатских матерей, который уже далеко не тот, каким был в начале 1990-х годов). Комитет солдатских матерей через СМИ, через своего представителя в Общественном совете при МО РФ вынуждает Минобороны оплатить повторную, так называемую независимую экспертизу.
Но каждый раз эти деньги тратятся напрасно и разве что на имидж самого КСМ: в ГГЦ СМиКЭ МО РФ не было ни одного случая ошибочного заключения по суицидам. По крайней мере за последние 10 лет. Более того, в ГГЦ МО РФ, как к третейским экспертам, обращаются после экспертиз, проведенных в других ведомствах, в том числе МВД и ФСБ, Минюсте, а также Бюро судебно-медицинских экспертиз Москвы.
Так что родителям погибших солдат, при всем сочувствии к их невосполнимой потере, следует уважать выводы экспертов 111-го ГГЦ МО РФ.
И прямо скажем: бесполезно привлекать «независимых экспертов», особенно тех, которые (не давая суду или прокуратуре подписки об уголовной ответственности за заведомо ложные заключения) умудряются делать выводы даже по фотографиям или по чьим-то описаниям трупа (уже подвергавшегося судебно-медицинскому вскрытию и экспертизе) в доставленном гробу.
Такие спецы за гонорар (в интересах клиента и ради собственных интересов) не учтут какие-то возможные посмертные повреждения (например, ушибы, царапины) при транспортировке тела, в том числе при перегрузке гроба, другие объективные обстоятельства некриминального прижизненного характера.
И будет от них одно разочарование и ненужные дополнительные переживания. Эксперты же ГГЦ МО РФ за свои заключения всегда отвечают собственной головой – то есть дают подписку об уголовной ответственности за заведомо ложные выводы. Какая тут может быть защита чьих-то интересов или чьей-то чести мундира?
Подробнее: http://nvo.ng.ru/spforces/2011-12-09/1_genom.html
Пальчиков Николай Викторович - военный журналист
Третьи говорили о сокращении всяких небоевых частей, в которые направляют и с криминальными следами в биографии, они-то и доводят молодежь до суицида.Четвертые, ссылаясь на знакомых военных прокуроров и следователей, отмечали общее изменение атмосферы в казармах в сторону ее смягчения и в то же время значительное уменьшение суицидов по причине «она меня не дождалась».
В общем, стало меньше солдат по призыву, покончивших с собой.
Но зато ажиотаж вокруг каждого из самоубийц в погонах поднимается в разы больше. Кто и зачем распаляет страсти, причем зачастую, как меня уверяли судмедэксперты и криминалисты 111-го ГГЦ МО РФ, несправедливые, адресованные не только возможным виновникам гибели военнослужащего, но и экспертам ГГЦ МО.
– Есть две категории родителей, которые занимаются подобными делами, привлекая общественность и, в частности, Комитет солдатских матерей, который стремится не пропустить ни одного повода, дающего возможность напомнить о своей общественно-политической значимости, – говорит судебно-медицинский эксперт высшей категории, мать уже отслужившего в армии сына, имени которой мы не назовем.
Ее коллега, сделавшая для полноты картины события несколько надрезов на теле самоубийцы (пытаясь найти следы прижизненных повреждений) и потому обвиненная в издевательствах над трупом солдата, вынуждена была перейти из ГГЦ МО на другую работу под прессингом упомянутого КСМ и региональных СМИ.
Так вот о двух категориях родителей.
Первая – условно назовем их идеалистами. Они считают, что их сын вырос в абсолютно нормальной, здоровой и благополучной семье, все у сына было замечательно, и сам он был здоров и психически нормален, и только трижды проклятая жестокая армия довела его до суицида. А «эти» военные судмедэксперты, конечно же, защищают «своих».
Родители-идеалисты, как правило, жаждут только признания вины Минобороны и тем самым собственной невиновности за воспитание мягкотелого, слабохарактерного, не приученного к труду и трудностям сына. А в армию столько приходит акселератов, которые даже не только в военкоматы, но и в воинскую часть прибывают в сопровождении родительниц, готовых весь год прожить рядом в казарме.
Такие и в гражданской жизни попадают в категорию виктимных личностей. Если человек (особенно молодой) совершил суицид – это прежде всего говорит о его, мягко сформулируем, неустойчивой психике. В судебной психологии есть даже термин – «подростковые самоубийства». Это относится и к тем, кто и в 18, 20, а то и в 30 и даже в 50 лет остается по уму и характеру недорослем с вечными проблемами в личной жизни, комплексами, неспособностью противостоять обычным житейским трудностям.
Есть и другая категория родителей – судя по их явно сутяжному и корыстному поведению, их можно назвать откровенно – «рвачами»: они жаждут от Минобороны исключительно денежной компенсации. Для этого они настырно возбуждают общественное мнение (в лице и при содействии, как правило, упомянутого Комитета солдатских матерей, который уже далеко не тот, каким был в начале 1990-х годов). Комитет солдатских матерей через СМИ, через своего представителя в Общественном совете при МО РФ вынуждает Минобороны оплатить повторную, так называемую независимую экспертизу.
Но каждый раз эти деньги тратятся напрасно и разве что на имидж самого КСМ: в ГГЦ СМиКЭ МО РФ не было ни одного случая ошибочного заключения по суицидам. По крайней мере за последние 10 лет. Более того, в ГГЦ МО РФ, как к третейским экспертам, обращаются после экспертиз, проведенных в других ведомствах, в том числе МВД и ФСБ, Минюсте, а также Бюро судебно-медицинских экспертиз Москвы.
Так что родителям погибших солдат, при всем сочувствии к их невосполнимой потере, следует уважать выводы экспертов 111-го ГГЦ МО РФ.
И прямо скажем: бесполезно привлекать «независимых экспертов», особенно тех, которые (не давая суду или прокуратуре подписки об уголовной ответственности за заведомо ложные заключения) умудряются делать выводы даже по фотографиям или по чьим-то описаниям трупа (уже подвергавшегося судебно-медицинскому вскрытию и экспертизе) в доставленном гробу.
Такие спецы за гонорар (в интересах клиента и ради собственных интересов) не учтут какие-то возможные посмертные повреждения (например, ушибы, царапины) при транспортировке тела, в том числе при перегрузке гроба, другие объективные обстоятельства некриминального прижизненного характера.
И будет от них одно разочарование и ненужные дополнительные переживания. Эксперты же ГГЦ МО РФ за свои заключения всегда отвечают собственной головой – то есть дают подписку об уголовной ответственности за заведомо ложные выводы. Какая тут может быть защита чьих-то интересов или чьей-то чести мундира?
Подробнее: http://nvo.ng.ru/spforces/2011-12-09/1_genom.html
Пальчиков Николай Викторович - военный журналист
тупой! посмертные повреждения легко отличимы, даже обычному человеку
ОтветитьУдалить