Как справиться с болью утраты. Фильм Самуэля Маоза "Фокстрот".

Кадр из фильма Самуэля Маоза "Фокстрот".

С творчеством Самуэля Маоза военные психологи познакомились на Всеармейском конкурсе специалистов психологической работы в Самаре после просмотра фильма «Ливан». 

Июнь, 1982 года. Первая ливанская война. Израильский танк под управлением четырех молодых солдат призван обеспечить огневое прикрытие немногочисленного десантного штурмового отряда. В их задачу входит зачистка ливанского города, по которому ранее был нанесен авиаудар.

Но простая, на первый взгляд, миссия очень скоро превращается в настоящий ад. Прямо на глазах фактически замурованных в бронированной машине танкистов один за одним гибнут их товарищи. Давно утратив контроль над ситуацией и повинуясь лишь инстинкту самосохранения, ребята отчаянно пытаются не потерять себя, оказавшись в самом пекле ужасной бойни.

Новый фильм Самуэля Маоза, главного имени современного израильского кино, «Фокстрот» добрался до российского проката.

По пустынной, никуда не ведущей дороге едет машина. Темнота, следующие кадры — открывающаяся дверь и застывшее женское лицо. Дафне (Сара Адлер) и Михаэлю (Лиор Ашкензи) принесли весть: их сын Йонатан (Йонатан Ширай) погиб.

Теперь им нужно справиться с болью утраты и оглушающей пустотой, но солдаты, которые принесли им известие о смерти, хорошо знают, что нужно делать. Укол снотворного Дафне и стакан воды для Михаэля. Разговор об устройстве похорон как привычный ритуал.

Уже после своего первого фильма «Ливан» о молодых военных, запертых в танке во время боевой операции, за Маозом закрепилась роль сурового творца, четко проговаривающего правду о боли израильского общества, уставшего от постоянного состояния боевой готовности и не способного больше выносить бессмысленность смерти.

Новый фильм Маоза, ставшего главным героем современного израильского кино после триумфа на фестивале в Венеции восемью годами раньше, отличает степенное, нечеловеческое величие трагедии. Для ее разыгрывания он выбирает строгую трехчастную форму. Это детально продуманная смена сцен с совершенной операторской работой, холодной и отстраненной; искусно собранный триптих.

В первой и третьей части модная квартира Дафны и Михаэля станет сценой, на которую выплеснется бездна душевной боли от потери сына. Душевная боль героев находит свой выход только через боль физическую. Михаэль в порыве отчаяния подставляет руку под кипяток, жалко уединившись в ванной — единственном убежище огромной квартиры.

Дафна стирает пальцы в кровь, когда готовит пирог на день рождения теперь уже навсегда девятнадцатилетнего сына. Боли и раньше было хоть отбавляй, но чета успешных тель-авивских интеллектуалов научилась ее отменно прятать, и разглядеть ее можно было разве что в пинках Михаэля любимой собаке или в трусливых разговорах с ледяной матерью, пережившей Холокост, а сейчас страдающей деменцией.

В третьей части травма одной семьи станет коллективной травмой всего израильского общества, с повсеместной усталостью от бессмысленного положения вещей в стране.

Боль сосредоточена во взгляде. Она появляется в глазах Дафны еще до того, как она слышит новость о смерти, и больше не уходит. Она сочится из кадра в момент, когда военный психолог заглядывает в остекленевшие глаза Михаэля, проверяя, остались ли у него хоть какие-нибудь человеческие реакции.

Во второй части, формально происходящей параллельно — все та же безнадежность: на богом забытом посту молодые парни, в числе которых и Йонатан, будут лениво поднимать шлагбаум для машин арабских жителей. Арабы проезжают тут так же редко, как проходит какой-нибудь одинокий верблюд.

Как в фокстроте, начав фигуру, ты все равно придешь на то же самое место. На одном пространстве, ограниченном точками четырех па, топчутся четыре молодых военных доблестной израильской армии, коротающие часы в бункере, который вот-вот потонет в грязи.

Четыре личных истории, четыре банки консервов, четыре автомата и внезапная смерть. Никто не виноват: смерть и безысходность — просто формальность, к которой нужно привыкнуть. Выучить ее правила, как учат незамысловатые движения в танце.

https://sobesednik.ru/kultura-i-tv/20180610-fokstrot-samuelya-maoza-chetyre-smertelnyh-pa