Перед тем как отправить солдат в бой, их обучают действиям в экстремально опасной обстановке. Но их также необходимо обучать тому, как возвращаться от боевой жизни к гражданской, говорит психолог Гектор ГАРСИА. Применяя те же приёмы, с помощью которых солдат учат воевать, Гарсиа помогает ветеранам, страдающим от посттравматического стрессового расстройства (ПТСР), вернуться к привычной жизни.
Карлос — морпех, ветеран вьетнамской войны, который был добровольцем в трёх операциях и в каждой был ранен. В 1971 году он ушёл в отставку по медицинским показаниям из-за такого большого количества осколков в его теле, что на них срабатывали металлодетекторы.
Следующие 42 года он страдал от ночных кошмаров, повышенной тревожности в общественных местах, изоляции, депрессии. Он пытался «лечиться» алкоголем. Он женился и разводился три раза. У Карлоса было посттравматическое стрессовое расстройство.
Я стал психологом, чтобы облегчать страдания людей, и последние 10 лет моей мишенью были страдания, причиняемые ПТСР, которые испытывают ветераны вроде Карлоса. До недавних пор ПТСР практически не изучали. И поэтому мы не знали, что делать. Мы прописывали некоторым ветеранам тяжелые медикаменты.
Других госпитализировали и проводили им групповую терапию, а остальным просто говорили: «Идите домой и постарайтесь забыть то, что с вами произошло». Потом мы пробовали канистерапию, лечение в природных условиях — много всего, что может на время облегчить стресс, но не излечивает симптомы ПТСР в долгосрочной перспективе.
Но ситуация изменилась. И я пришёл сюда, чтобы рассказать вам, что мы можем вылечить ПТСР, а не просто временно устранить симптомы, у большого количества ветеранов. Потому что новые научные исследования показали, объективно и неоднократно, какое лечение на самом деле помогает избавиться от симптомов, а какое нет.
Как выяснилось, лучшие способы лечения ПТСР включают много таких же методов, какие военные используют в подготовке к войне. Воевать — это то, что мы хорошо умеем делать.
Мы, люди, воевали ещё до того, как стали настоящими людьми. И с того времени мы прошли путь от камня и мышечной силы до разработки самых изощрённых и разрушительных боевых средств. И чтобы наши воины могли использовать эти средства, мы применяем самые передовые методы подготовки. Мы преуспели в ведении войн. Мы преуспели в подготовке наших воинов к борьбе.
Но всё же, принимая во внимание опыт современных ветеранов войн, мы начинаем осознавать, что не настолько преуспели в подготовке их к возвращению домой. Почему? Наши предки жили в постоянных конфликтах и боролись там же, где жили. Поэтому до недавнего времени в нашей эволюционной истории едва ли была нужда в обучении тому, как вернуться домой с войны, потому что мы никогда и не возвращались.
Но, слава богу, сегодня бóльшая часть человечества живёт в мирном обществе, и на случай конфликта мы, особенно в Соединённых Штатах, владеем технологией проведения быстрой подготовки наших солдат, переброски их в любую точку мира, и, когда они выполнят задачу, возвращения их в мирную среду.
Но только представьте, каково это. Я говорил с ветеранами, которые рассказывали, что сегодня они в ожесточённой перестрелке в Афганистане, где видят резню и смерть, а всего три дня спустя они несут мини-холодильник на футбольный матч своего ребёнка. «Взрыв мозга» — самый распространённый термин.
Этот термин я чаще всего слышал при описании подобного опыта. И это именно так. Потому что хотя наши солдаты проводят бесчисленные часы в подготовке к войне, мы только недавно пришли к осознанию, что многие нуждаются в подготовке к возвращению к гражданской жизни.
Как в случае любой подготовки, лучшие методы лечения ПТСР требуют повторения. В армии мы не просто даём солдатам автоматический танковый гранатомёт М19 и говорим: «Вот спусковой крючок, вот боеприпасы, и удачи тебе». Нет.
Мы тренируем их на полигоне и в специфической обстановке снова, и снова, и снова, до тех пор, пока вскидывание оружия и прицеливание не укоренятся в их мышечной памяти и не будут производиться без раздумий, даже в самых напряжённых условиях, какие только можно представить.
То же применимо к методам лечения, основанных на обучении. Первый метод — когнитивная терапия, это что-то вроде ментальной перенастройки. По возвращении ветеранов с войны их восприятие мира настроено для гораздо более опасной среды. И если наложить это восприятие на мирную среду, то возникнут проблемы.
Вы начинаете тонуть в переживаниях об опасностях, которых нет. Вы начинаете сомневаться в родных или друзьях. Это не значит, что в гражданской жизни нет опасностей, они есть. Только вероятность с ними столкнуться, по сравнению с полем боя, во много крат ниже.
Так что мы не советуем ветеранам перестать быть осторожными. Но мы их тренируем, чтобы осторожность соответствовала той ситуации, в которой они находятся. Если вы окажетесь в неблагополучном районе, повысьте её. Идёте ужинать с семьёй? Очень сильно приглушите её.
Мы тренируем ветеранов быть очень рациональными, систематически оценивать реальную статистическую вероятность столкновения, допустим, со взрывным устройством, здесь, в мирной Америке. При достаточной практике эта перенастройка работает.
Следующий вид лечения — экспозиционная терапия, и это что-то вроде полевой подготовки, самый быстрый из доказанных действенных видов лечения.
Помните Карлоса? Он выбрал этот вид лечения. И мы начали с нескольких упражнений, которые были для него испытанием: сходить в магазин, сходить в торговый центр, сходить в ресторан, сидеть спиной к двери. И, что наиболее важно, — находиться в такой обстановке.
Сперва он очень нервничал. Он хотел сидеть так, чтобы видеть помещение, чтобы он мог составить план отступления, чтобы он успел схватить импровизированное оружие. И он хотел уйти, но не ушёл. Он вспомнил свою подготовку в корпусе морской пехоты и переборол дискомфорт.
И каждый раз, когда он так делал, тревожность понемногу отступала, и потом ещё немного, и ещё немного, до тех пор, пока он не научился заново сидеть в публичном месте и наслаждаться ситуацией.
Он также слушал записи рассказов о своём боевом опыте снова, и снова, и снова. Он слушал, пока эти воспоминания не перестали вызывать тревогу. Он прокрутил эти воспоминания столько раз, что его мозгу больше не нужно было возвращаться к этим ситуациям во сне. И когда я с ним разговаривал через год после окончания лечения, он сказал мне: «Доктор, впервые за 43 года у меня не было ночных кошмаров».
И это не стирание памяти. Травмирующий опыт навсегда останется в памяти ветеранов, но при достаточной практике эти вспоминания больше не будут такими свежими и болезненными, как раньше. Больше не возникнет ощущения, что это случилось вчера, и это гораздо более благоприятная ситуация.
Но часто этой цели трудно достичь. И, как любая тренировка, она может работать не для всех. Также есть проблема доверия. Иногда меня спрашивают: «Если вы там не были, доктор, как вы можете мне помочь?» И это можно понять. Но в момент возвращения к гражданской жизни вы не нуждаетесь в том, кто там был. Вам не нужно обучаться поведению на поле боя, вам нужно обучаться тому, как вернуться домой.
За последние 10 лет своей работы я слышал в мельчайших подробностях описания ужаснейших событий, которые можно представить, каждый день. И это не всегда было легко. Были времена, когда я чувствовал, что сердце разрывается, или что информации слишком много. Но эти основанные на тренировках методы работают так хорошо, что неважно, чем я жертвую ради работы, получаю я гораздо больше, потому что я вижу, как людям становится лучше. Я вижу, как изменяются жизни людей.
Карлос теперь наслаждается пикниками с внуками, хотя он не мог такого себе позволить с собственными детьми. И что меня поражает, даже после 43 лет страданий всего за 10 недель интенсивных тренировок он смог вернуться к жизни. И когда мы разговаривали, он сказал: «Я знаю, что не смогу вернуть те годы. Но теперь, сколько бы лет на Земле мне ни оставалось, я проживу их в покое».
Он также сказал: «Я надеюсь, более молодые ветераны не будут ждать, чтобы получить необходимую помощь». Я тоже на это надеюсь. Потому что... жизнь коротка, и если вам повезло пережить войну или другие травмирующие события, вы обязаны самому себе прожить жизнь хорошо. И не нужно ждать, чтобы получить необходимое обучение, которое сделает это реальностью.
Лучший способ покончить со страданиями, причиняемыми человечеству войной, — это не воевать. Но мы как вид пока не настолько продвинутые. И пока этого не произойдёт, психологические страдания, причиняемые нашим сыновьям и дочерям, когда мы отправляем их сражаться, могут быть смягчены.
Но мы должны сделать так, чтобы хотя бы часть знаний, энергии, значимости, которые мы вкладываем в отправку их на войну, вкладывались и в то, чтобы хорошо подготовить их к возвращению обратно домой. Это то, что мы обязаны для них сделать.
Спасибо!
На фото будни экипажа вертолета Морской Пехоты США в Афганистане.
https://www.ted.com/talks/hector_garcia_we_train_soldiers_for_war_let_s_train_them_to_come_home_too/transcript?language=ru
Комментариев нет:
Отправить комментарий