В начале августа отдельные инициативные группы заявили о необходимости возвращения из Сирии и Ирака кыргызских женщин и детей, оказавшихся в зоне боевых действий. Тема болезненная, ее решили обсудить с психологом Евгенией Ким.
— Можно ли по умолчанию считать, что женщины и дети, оказавшиеся в Сирии, Ираке и т.д. — жертвы?
Прежде, чем высказывать свое мнение по такому щепетильному вопросу, обозначу свою компетентность. По образованию я клинический психолог с более чем трехлетним опытом ведения практики.
В настоящий момент изучаю приемы манипуляции в СМИ и методики работы религиозных организаций. Не претендую на абсолютную истину, мое мнение основывается исключительно на собственном опыте работы.
В вопросе возвращения людей из зон боевых действий я вижу несколько составляющих. Первая — реализуемая в настоящий момент — информационная кампания. Есть несколько конкретных лиц и организаций, которые лоббируют возвращение людей из Сирии и Ирака.
Они выступают в СМИ, задают определенный тон теме, и именно они называют людей, примкнувших к боевикам "жертвами" или "беженцами". Это сразу формирует определенное отношение к людям, выехавшим за пределы страны и присоединившимся к террористам.
Вторая составляющая — абсолютное непонимание последствий возвращения людей, уехавших на войну.
Не буду описывать внутреннюю ситуацию в Казахстане, Узбекистане и Таджикистане, которые уже начали возвращать своих граждан, так как не знаю, как в этих странах обстоят дела со специалистами.
Скажу за Кыргызстан. В нашей стране на сегодняшний день нет людей, обладающих специальными навыками, позволяющими качественно работать с так называемыми жертвами вербовщиков.
В первую очередь, такими специалистами должны быть психологи.
И не простые, а обладающие набором специфических навыков — от умения работать с проявлениями посттравматического стрессового расстройства и обладающих узкопрофильными навыками верификации до знаний теологии и основ семейной терапии.
Если опыт работы с синдромом ПТСР необходим для проведения реабилитации лиц, переживших военные действия, то умение распознавать носителей радикальных идей и определять степень убежденности человека в них — важно для отделения реальных жертв от потенциальных или явных вербовщиков.
— Как отделить "жертв" от уже перепрограммированных на экстремистскую волну граждан?
Это может находиться в компетенции сразу двух ведомств — спецслужб и психологов. В обоих случаях — это длительная и кропотливая работа, требующая внимательного и профессионального подхода.
В случае с психологами — на первом этапе идет диагностика эмоционального состояния, далее исследуется запрос человека и определяются рамки терапии. Это очень общее и крайне приблизительное описание, так как все определяется индивидуально — методами работы психолога и личностными характеристиками клиента.
Нужно понимать, что в работе с клиентами всегда присутствует личностный фактор. Всегда. Это значит, что психолога можно обмануть — сознательно или нет.
А если собеседник — профессиональный вербовщик, обладающий знаниями и опытом — работа с психологом превращается в интеллектуальную схватку, победу в которой не обязательно одержит психолог или психотерапевт.
— Если возвращать, то как это нужно сделать без создания террористической угрозы внутри государства?
Очень хороший вопрос. Если бы у меня была такая формула, я бы ей с удовольствием поделилась. Такую формулу уже много лет пытаются найти ученые по всему миру. Последние исследования европейских специалистов, пытающихся бороться с пропагандой радикальных религиозных течений показывают, что поиск далек от завершения.
Стопроцентный и окончательный метод решения проблемы используют силовики. Он называется "зачистка". Но его применение означает, что другие специалисты уже расписались в своем бессилии.
Так как в Кыргызстане гражданских специалистов мало, подчищать их ошибки придется спецслужбам. И дай бог, чтобы они успевали работать на опережение, до появления трупов.
— Есть ли положительный опыт у других стран, и сможет ли Кыргызстан это сделать в одиночку?
Опыт возвращения людей из зон боевых действий есть, также как и есть опыт их дерадикализации и адаптации. Насколько он успешен, мне оценить сложно.
Проблема в том, что Кыргызстан не обладает специалистами, методиками и средствами для проведения полноценной работы с такой группой людей. И что хуже всего — мы не сможем взять чужую методику и использовать ее для реабилитации своих граждан.
Нужно учитывать языковые, национальные, гендерные и другие особенности целевой группы, чтобы методика была максимально эффективна.
Из всех вышеперечисленных инструментов, Кыргызстану доступен только один — силовой. Все остальное — попытка получить и освоить грантовые средства на пустом месте.
Сейчас группа неизвестных активистов, как они себя называют, заявила о намерении вернуть 150 человек в Кыргызстан. По моим подсчетам, только первый этап реабилитации обойдется в 0,5 млн. долларов.
Вы согласитесь отдать своего ребенка в школу, где его сверстники будут рассказывать, как убивали "неверных"?
При этом люди не задумываются над тем, что вернуть так называемых "беженцев" из Сирии и Ирака и оставить их без квалифицированного наблюдения, работы по перевербовке и адаптации — фактически означает перевоз бомб замедленного действия в свой дом.
— Известно ли тебе о практике, когда дети и женщины под видом жертв возвращаются в среду обитания для вербовки и дальнейших террористических атак?
Таких историй несколько. Например, вернувшаяся из Сирии мать пятерых детей была позже задержана в Чечне с бомбой в машине.
Именно таких сюрпризов опасаются власти во всем мире. Вот, к примеру, слова главы МВД Великобритании Саджида Дэвида: "Если вы поддерживали террористов за границей, я незамедлительно помешаю вам вернуться".
Огорчает и тревожит то, что в Кыргызстане сначала людей решили вернуть, а потом уже решать, что с ними делать. Это большая ошибка. Серьезная. Фатальная.
В итоге это приведет к тому, что людей привезут, поговорят, нарисуют красивые отчеты о проведенной работе, и все. Инициаторы освоят средства, а мы получим женщин и детей, переживших войну, потерю близких.
Людей, которым уже объяснили, что в их горе виноваты мы, ведь мы не разделяем их убеждений. Виноваты власти — потому, что они декларируют светскость государства, виноваты военные, которые боролись с террористами на Ближнем Востоке. И у меня возникают вопросы:
Вы согласились бы жить рядом с женщиной или подростком, который уже перешел грань и может совершить убийство?
Вы согласитесь отдать своего ребенка в школу, где его сверстники будут рассказывать, как убивали "неверных"? Вы готовы к тому, что через несколько лет признают неверными уже вас, вне зависимости от того, каких религиозных взглядов вы придерживаетесь?
Если вы готовы принять на себя и своих детей этот риск — возвращайте людей, которых вы называете "жертвами вербовщиков". Но не удивляйтесь, когда эти жертвы превратятся в палачей.
Полная версия: http://asiais.ru/society/13621.html
Комментариев нет:
Отправить комментарий