Александр Григорьевич Караяни, доктор психологических наук, профессор, член-корреспондент РАО, руководитель общественной организации «СоДействие» принял участие в IV Стратегической сессии «Психологическое сопровождение демобилизованных военнослужащих с посттравматическим стрессовым расстройством».
В ходе сессии А.Г. Караяни рассказал о социально-психологической реадаптации участников боевых действий, этапах и направлениях работы.
Фрагмент выступления.
С каждым днём всё больше и больше наше пространство будет наполняться людьми с военным опытом, прежде всего демобилизованными участниками СВО.
Они придут в образовательные организации в различных ипостасях: как учащиеся школ (молодые люди, воюющие в ДНР и ЛНР с детства и не получившие среднего образования), как студенты вузов, как школьные учителя, вузовские преподаватели, офицеры-воспитатели суворовских, нахимовских, кадетских училищ, офицеры курсового и факультетского звена военных вузов.
И для того, чтобы мы могли оказаться им полезными, нам необходимо чётко представлять психологические последствия участия в боевых действиях.
Мы должны понимать, что для того, чтобы выжить в обстановке повседневной смертельной опасности, неизвестности, неопределённости, ранений и гибели боевых товарищей, необходимости физически уничтожать противника,
длительного нахождения в непосредственной близости с противником, когда не только слышна его речь, но и чувствуется его запах, чтобы выжить в этой обстановке, психика, нервная система, весь организм человека должны кардинально перестроиться под требования военной обстановки.
И такая, адаптивная, перестройка происходит.
Прежде всего перестраивается мозг.
Он меняется не только функционально, но и структурно, физически.
За 40-45 суток пребывания в военной обстановке у человека образуются многие тысячи новых нейронных связей, новые нейроны, целостные нейронные сети, управляющие поведением человека в боевой обстановке.
Одновременно не актуальные «гражданские» нейронные сети угасают и управляемые ими схемы поведения не воспроизводится.
В кровь выделяются гормоны стресса (адреналин, норадреналин, кортизол) и превращают её в своеобразный стрессовый гормональный коктейль.
Постепенно у участника военных событий в среднем за 66 суток (2 месяца) формируются устойчивые навыки и привычки реагирования на события, обеспечивающие его выживание в экстремальных условиях войны путём минимизации когнитивной деятельности и усиления импульсивного реагирования.
Они выстраиваются на основе рефлекса «Бей. Беги. Замри».
Как показывают некоторые исследования, человек в экстремальной обстановке практически не спит, так как одно полушарие мозга постоянно бодрствует.
Кроме того, что он лишается возможности полноценно восстановить силы организма, его гиппокамп не может консолидировать травматические воспоминания и отправить их в биографическую память, оставляя весь этот процесс на послевоенное время.
И вот такое состояние человеческий организм испытывает изо дня в день на протяжении многих месяцев.
Такой статус нервной системы, психики, всего организма становится привычным и закрепляется.
Можно метафорически сказать, что его психика «военизируется».
Приведу несколько примеров.
Социальный работник в госпитале обращается к раненому воину без ноги: «Чем можно Вам помочь?».
И в ответ слышит: «Нужны патроны и снаряды, пацанам. Сможешь?»
Если раньше участник боевых действий, вернувшись домой, бросался к жене, детям, то сейчас может позвонить, сообщить, что прибыл и придёт позже, так как нужно достать ночные прицелы, теплоиды, отвезти письмо от товарища и встретиться с семьёй погибшего друга.
Вот лишь некоторые грубые мазки, рисующие обобщённый портрет человека, возвращающегося из зоны военных событий в мирные условия.
Причём сам он практически не чувствует происшедших с ним изменений.
Поэтому все попытки сказать ему об этом воспринимает не всегда с благодарностью.
Сказанное выше усугубляется тем, что, вернувшись домой, участник боевых действий обнаруживает, что и другие члены его семьи существенно изменились.
Жена, которая тревожилась, тосковала и вместе с ним сражалась в своём сердце, которая вынужденно освоила многие мужские функции, приняла полную ответственность за семью.
Сын, который остался главным мужчиной в семье и быстро возмужал.
Дочь, которая была вынуждена «воевать» с одноклассницами, не понимающими миссии СВО.
Все они также изменились, включая изменения в нервной и гормональной системах, поведении и привычках.
Все они в обстановке мощного стресса разлуки стали более самостоятельными, сильными, жёсткими, требовательными к себе и людям.
Но они также не ощущают произошедших с ними изменений, так как принцип постепенности не был нарушен.
При этом можно чисто логически выделить по крайней мере четыре типа семей военнослужащих:
Пославшие своего члена семьи защищать интересы страны — ждут, тревожатся, в душе воюют вместе с ним.
Член семьи ушёл на СВО вопреки желанию семьи — копят обиду, злость, отчуждение.
Отправившие воина поправить финансовое положение семьи — испытывают обесценивание.
Мобилизованные — испытывают самые различные чувства.
Ясно, что есть еще и те, кто попал в зону боевых действий из мест заключения.
Известно, что семья является главным институтом социально-психологической реадаптации ветеранов войны.
Поэтому, во-первых, нужно детально изучать ее психологическое состояние, нужды, переживания и изыскивать методы, чтобы помочь ей выполнить эту функцию.
Хочу подчеркнуть, что портрет участника военных событий, а также характеристика семей, которые я набросал, чрезвычайно общий.
На самом деле человек — не игрушка в руках обстоятельств.
Он активно противостоит экстремальным событиям, используя свои психологические и личностные особенности, свой опыт.
Поэтому психологические последствия участия в военных событиях не однородны, как это стремятся сегодня представить некоторые эксперты.
Источник: «Психологическая газета».
Комментариев нет:
Отправить комментарий