По словам собеседника «Ведомостей», согласно предварительному плану, старший офицерский состав, участвующий в военной спецоперации, будет регулярно проходить недельную терапию ПТСР раз в 2–3 месяца в глубоком тылу.
После этого курса офицеры вновь будут отправляться в районы боевых действий.
Особое внимание будет оказываться офицерам, получившим контузию.
Комиссовать офицеров с ПТСР не планируется.
Допускается, что в случае успешной реализации программу возможно расширят и на младший командный состав, рассказал источник «Ведомостей».
К командировкам с целью проведения реабилитационных курсов могут привлечь военных психологов, в том числе курсантов старших курсов Военного университета Минобороны РФ.
Они будут оканчивать вуз досрочно и направляться в зону проведения спецоперации.
Необходимость проведения регулярной профилактики ПТСР обосновывается тем, что страдающие от соответствующего расстройства командиры могут ставить подчиненным задачи, не отвечающие объективной обстановке и необходимости, что может привести к негативным последствиям, сказал близкий к Минобороны собеседник «Ведомостей».
Нуждающиеся в психологической помощи военные в зоне спецоперации действительно есть и им обязательно надо помочь, сказала «Ведомостям» первый зампред думского комитета по просвещению Яна Лантратова («Справедливая Россия»).
По ее словам, она обсуждала с ними этот вопрос во время поездок в присоединенные регионы.
Кроме того, в помощи нуждаются и их семьи, подчеркнула она.
По мнению Лантратовой, решением могло бы стать создание ресурсных центров.
«Сразу встает вопрос наличия психологов и психиатров с необходимой специализацией, которые умеют работать с военными травмами. Их очень мало, особенно в регионах», – говорит она.
Лантратова отметила, что, например, во Владикавказе, после трагедии в Беслане, такие специалисты сейчас есть.
«При Минобороны тоже: психологи работают в воинских частях, военных госпиталях и санаториях. В МЧС есть психологи», – заявила она.
Сама по себе идея регулярной, раз в три месяца, диагностики в относительно безопасном месте психического состояния офицеров, участвующих в боевых действиях, рациональна, считает психотерапевт Елизавета Жесткова.
В то же время, по ее словам, чтобы в подобных условиях развилось именно ПТСР, а не тревожные или реактивно-тревожные расстройства, нужна в том числе генетическая предрасположенность, которую ведомственные психологи пытаются отсеять на этапе обучения или приема на службу, говорит Жесткова.
По ее словам, то, что для целей диагностики и терапии ПТСР у офицеров в зоне спецоперации планируется привлекать именно военных психологов, пусть даже курсантов старших курсов военных училищ, также здравая идея, так как они должны теоретически иметь более узкий профиль.
В недавнем прошлом медико-реабилитационные мероприятия включали в себя прежде всего меры, связанные с восстановлением только физического здоровья.
«Если оглянуться назад и вспомнить локальные войны – Афганистан, Чечню и др., мы все помним, что как таковой профессиональной системы психологической помощи не было», – говорит член общественного совета при Минобороны и участник второй чеченской кампании Вячеслав Калинин.
Впрочем, отмечает он, уже в период чеченских кампаний в частях и подразделениях начали задумываться о комнатах психологической разгрузки.
В тылу они включали в себя массажные кресла, аквариумы с рыбками и проч., а на передовой – палатки, где можно было побыть в одиночестве, послушать музыку.
«Сейчас система военных психологов, конечно, эволюционирует.
Пришло понимание, что это необходимо, чтобы помочь бойцам эффективно вставать в строй, выполнять боевые задачи, возвращаться живыми», – сказал Калинин.
Комментариев нет:
Отправить комментарий