Психолог Михаил Хасьминский. Если умер близкий и хочется "к нему".

ЕСЛИ УМЕР БЛИЗКИЙ И ХОЧЕТСЯ «К НЕМУ».

— Порой горюющие пишут на наших сайтах о том, что вместе с уходом близкого исчез смысл их собственной жизни. Отсутствие смысла жизни, в свою очередь, наводит их на мысли о самоубийстве. Особенно часто подобные сообщения встречаются у людей, близкий которых ушел из жизни через суицид. Почему появляется желание «уйти вслед за ним/ней»?

— Такие мысли обычно посещают человека, которого переполняют эмоции. Горюющий переживает серьезнейший кризис: его психика дестабилизируется, реальность для него искажается. Человек не знает, как жить дальше, и, вместо того чтобы, найдя возможные адаптационные ресурсы, решать проблему, он пытается убежать от нее. В суициде он может увидеть один из способов «побега».

Этот «выход» из ситуации нередко представляется людям, потерявшим близких, наиболее подходящим, особенно если их мысли облекаются в эдакую романтическую форму: «Не могу оставаться здесь. Уйду за ним/ней)!». При этом они стараются убедить себя и других в том, что они хотят сделать нечто полезное для души близкого. На самом же деле, как я уже сказал, это попытка избавления от своих страданий, оправдание собственного малодушия.

Если человек, находящийся в таком состоянии, оставит свои эмоции, боль и страх, и просто задаст себе вопрос о том, в чем смысл «ухода за ним», то он получит однозначный ответ: никакого смысла в этом нет.

— Почему нет? Например, человек совершил суицид. Ему сейчас, конечно, плохо. Оставшийся в живых близкий хочет разделить тяготы вместе с его душой.

— Давайте объясним эту ситуацию через метафору. Предположим, что близкий человек попал в тюрьму. Ему нужна помощь. Разве при таких обстоятельствах кто-нибудь скажет: «Я хочу за ним/ней в тюрьму!». Зачем ты там нужен? Разве, находясь там, ты сможешь кормить узника (посылки-то принимают только с воли) или защищать от тюремщиков? Да и собственно, почему ты думаешь, что в «тюрьме» вы обязательно встретитесь?

Все, безусловно, в курсе того, что самоубийцы в рай не отправляются. Хочу заметить, что святые отцы по этому поводу говорили, что только в раю можно находиться всем вместе, а в аду — каждый по отдельности. Поэтому заявление: «Пойду за ним!» является абсурдным.

— А если близкий при жизни был замечательным человеком, может быть, даже верующим… То есть, мы думаем, что он не в «тюрьме» — т.е. в аду, а наоборот, в раю?

— Тогда это еще более глупо. Представьте, что человек уехал на море. Там ему хорошо… Но тоскующий по нему близкий, вместо того чтобы спокойно ждать встречи или хорошо подготовиться к встрече с ним, берет и… совершает уголовное преступление, за что его забирают в тюрьму на долгие годы. Разве можно назвать эти действия свидетельством истинной любви и доказательством наличия теплых чувств?

В кабинете у одного чиновника я видел самодельную шуточную (а может, и нет) табличку, на которой было написано: «Прежде чем войти, подумай, нужен ли ты здесь». Я думаю, что любой ушедший близкий мог бы сказать это тому, кто думает о несвоевременном «воссоединении».

— А почему женщин-суициденток нельзя уподобить женам декабристов, которые следовали за своими любимыми, сосланными в Сибирь?

— Здесь не может быть никакого сравнения, потому что жены декабристов шли за мужьями, зная, что те испытывают в них необходимость. В Сибири они помогали устроить быт и выжить в тяжелых условиях. То есть, они стремились всячески разделить с сосланными мужьями все трудности жизни. 

Именно так Церковь и призывает нас поступать в отношении умерших: разделить тяготы с умершим человеком — своей любовью, самопожертвованием, делами любви, молитвой. Но, вместо того, чтобы разделять эти трудности, человек предпочитает облегчать СВОИ страдания, и отказывается что-то делать для того, кого считает любимым.

Если сказать короче, то жены декабристов помогали своим близким, а тут как раз все наоборот. Страдальцы и страдалицы, стремящиеся добровольно уйти из жизни, отказывают в помощи нуждающимся близким, предпочитая избавиться только от своих проблем самым эгоистичным способом.

— Возможно, мысль о самоубийстве — это первая мысль, которая приходит в голову после смерти близкого. Она посещала и меня после смерти отца. Тогда я испытывала чувство одиночества и несправедливого жестокого наказания Богом, который совершенно неожиданно забрал самое дорогое, что было у меня в этом мире. Мысль о преступности суицидного замысла отошла на задний план…

— Да, этот сценарий как раз подтверждает тот факт, что мы руководствуемся не любовью к умершему, а собственным эгоизмом, обидой и дерзостью. Мы не думаем о том, как помочь дорогому человеку, мы думаем исключительно о себе и своей боли.

Мы не осознаем, что, после того как душа покинула тело, она пребывает в подвешенном состоянии, и ей надо СРОЧНО помочь. Вместо этого мы погружаемся в мысли о своем дальнейшем существовании без дорогого человека, в связанные с ним воспоминания и свои переживания: «А как же я буду без него/нее?!».

И вот, на этом начальном этапе переживания горя голову наводняют лжегероические мысли. Мы говорили о том, что помогать себе и усопшему сложнее, чем убить себя. Оказание помощи умершему — это тяжелая и систематическая работа: того, кто ушел в мир иной, необходимо вытаскивать (им нужна помощь гораздо больше, чем нам).

Подобное поведение является логичным и естественным, но многие предпочитают задумываться над более простым способом решения проблемы исключительно из-за своего эгоизма, циничным образом маскируемого под любовь к умершему. От такого состояния есть только одно лекарство — искренняя, чистая любовь к душе близкого, а, соответственно, и к Богу.

— Вряд ли люди, планирующие совершить самоубийство, задумываются о том, что вы говорите. Страдающий человек не думает только о своей боли… Как же ему облегчить свою боль, как пережить это острое состояние?

— На сайте Мемориам.ру есть много материалов на тему переживания горя. Но, если говорить о поведении, то, во-первых, следует выплескивать свое горе всеми возможными способами: орать, плакать, рыдать, говорить с друзьями и близкими, общаться с психологом, искать помощи. При этом нельзя допускать даже мысли о самоубийстве. Она должна быть табуирована! 

На эту мысль должен стоять предохранитель. Ведь, чем больше такую мысль принимаешь, тем больше она укореняется, расползается и овладевает человеком. Потом уже не он собой управляет, а эта мысль начинает управлять им. И, если у человека нет опыта контроля над подобного рода мыслями (а такой опыт, как правило, мало у кого есть), он в беде.

Во-вторых, нужно запретить себе разговоры о нежелании жить. Когда человек твердит: «Я не хочу жить!» по нескольку раз в день, эта установка начинает срабатывать, потому что повторение фразы является своего рода медитацией. Вы же знаете поговорку о том, что если человеку говорить все время «свинья», он захрюкает. Так же и в рассматриваемой ситуации. 

Можно внушить себе все что угодно путем частого повторения утверждений. Это на языке психологов называется аффирмацией. Самовнушение — это довольно действенный механизм, поэтому он является одним из основных приемов психотерапии. По этой причине повторять фразы об отсутствии желания жить в разных вариациях очень опасно.

Наоборот нужно твердить себе: «Я преодолею!», «Я справлюсь!», «Я выживу!». Даже если человек пока сам не видит перспектив и не верит в благополучный исход, то все равно он должен говорить самому себе, что он справится!

В-третьих, надо учитывать и тот факт, что разрушительные мысли могут передаваться и травмировать других. Ведь, когда человек начинает твердить о своей нелюбви к жизни, окружающие сначала хотят ему помочь, объяснить ошибочность его позиции, а потом устают от этой психотравмы и начинают от него дистанцироваться, боясь заразиться отрицательными эмоциями.

А сам человек болезненно воспринимает это «предательство» и не осознает, что люди от него отвернулись, чтобы сохранить свою психику. И основная вина не на окружающих, а на той программе самоуничтожения, которую запустил страдающий человек. Поэтому повторюсь: нельзя программировать себя на смерть своими собственными высказываниями.

Тот же запрет необходимо наложить и на нанесение себе каких-либо повреждений, даже самых незначительных. Казалось бы, такие действия являются несущественными, но они открывают ворота в нехороший мир. И, если человек допускает причинение себе вреда в малом, то и до серьезных действий недалеко. Другими словами, начиная с малого, можно дойти и до настоящих попыток суицида.

— Люди наносят себе повреждения для того, чтобы заглушить боль души?

— Да, душевная боль причиняет сильные страдания. Но, в конце концов, ее можно вылечить. Ко мне на консультации приходили сотни разных людей в таком состоянии. И потому, исходя из опыта оказания помощи, я могу утверждать, что чтение Псалтири гораздо эффективнее успокаивает боль, чем нанесение себе повреждений.

Зачем увечить себя, портить себе внешность, если существует гораздо более эффективное и действенное лекарство? Ведь, когда у нас болит зуб, мы не наносим порезы на запястье, а идем лечить зуб! Также и с душой. Если она болит, ее надо лечить, а не пытаться «забить» другой болью.

Кроме того, повреждения, которые наносит себе человек, могут быть очень опасны. Нельзя исключать возможности того, что даже после незначительного увечья он может лишиться всего поврежденного органа (после пореза может развиться заражение крови, которое в дальнейшем может перейти в гангрену с последующей ампутацией руки. Или другой пример: травмировав сухожилие, можно навсегда потерять работоспособность руки).

Да и вообще, можно не рассчитать и убить себя, не ставя такой задачи. А зачем отправляться туда, где тебя совсем не ждут, и где ты совсем не нужен? Ты нужен здесь, чтобы, как мы уже говорили, помогать душе умершего близкого.

— Что делать человеку, который понимает нелепость добровольного ухода из жизни, но, несмотря на это, не может справиться с мыслями о суициде?

— Нежелание обращаться за помощью в критической ситуации может свидетельствовать о том, что человек болен гордыней. На нашем сайте есть статья и на эту тему. Если горюющий сам не справляется с душевной болью, он должен найти врача, который поможет решить ему проблему. Врач в данном случае — Бог. 

Если человек, ищущий помощи, никогда с Богом не встречался, значит, он должен обратиться за помощью к людям, которые знают о Боге чуть больше, чем он сам. По мере того, как человек будет узнавать Бога, мысль о суициде будет отступать, и, в конце концов, полностью исчезнет.

— Может ли горюющему помочь мысль о том, что, убивая себя, он лишает своего умершего близкого помощи?

— Люди, которые планируют совершить суицид, обычно не задумываются об этом. Как я уже говорил, после смерти близкого, людей очень часто беспокоит лишь свое собственное состояние. Они не хотят думать о том, что усопшему необходима их действенная помощь: молитва, милостыня, дела милосердия. Ведь именно сейчас определяется его судьба в Вечности!

Смерть — это всегда ужасное для близких событие. Но мы должны понимать, что человека призвал Господь, который, кстати, дал ему в свое время и жизнь. Мы же не знаем Божий замысел о нем. Возможно, Господь призвал его в этот момент, чтобы он попал в достойное место и пребывал в раю. А куда попадет человек, закончивший жизнь самоубийством? 

Все религии мира утверждают, что в этом случае он отправится в сторону, обратную той, где находится место встречи и воссоединения с дорогими душами. Ему стоит подумать об этом! Суицид подобен ситуации, когда человек отправляется в путешествие, чтобы встретиться с любимым, но едет в противоположном направлении.

Сотни лет человечеству известно, что самоубийцы — это люди, которые изолировали себя от Бога, отвергнув Его. За этих людей не молится Церковь (а раньше их было запрещено даже хоронить вместе со всеми на кладбище).

Поэтому можно с уверенностью сказать, что, совершая суицид, человек движется не на встречу со своим близким, а наоборот, делает эту встречу невозможной не только в обозримом времени, но и в Вечности. Таким образом, суицидент навсегда приговаривает себя к вечной разлуке с любимым.

Ну, а если встреча с душой усопшего становится невозможной, то заявление «Пойду к нему!», лишается абсолютно всякого смысла.

— А что делать тому, кто не верит в Бога? Ведь неверующему еще сложнее терпеть боль, вызванную потерей близкого?

— Мы уже говорили, что, если человек не верит в Бога, он должен также не верить в существование души. Тогда, соответственно, у него ничего не должно болеть, и он сразу может начинать радоваться. Если он не верит в высшие силы, в Бога, в бессмертную душу, то, как же он собирается «уйти за ним?». Очевидно, что если души нет, то и уйти за ней нельзя. Получается совершенно нелепое утверждение, в котором снова отсутствует логика.

Ну, и, конечно, атеистам можно задать вопрос о том, почему умерший человек вызывает у них столько переживаний? Ведь, если человек является атеистом, он должен понимать, что его близкий не имел души (в соответствии с его атеистическими представлениями), а просто представлял собой организованные белки, которые на данном этапе стали, увы, неорганизованными.

Тело близкого в этом случае — обычный разлагающийся белок, с которым этот атеист зачем-то проводит пафосные мероприятия, а потом еще ходит туда, где этот белок похоронили.

Нам это представление кажется диким, не правда ли? Однако именно так должны представлять себе смерть люди, отрицающие наличие души в человеке.

Любой здравомыслящий человек понимает, что наличие душевной боли доказывает существование души. И смерть любимого человека — это как раз тот момент, когда нужно задуматься на эту тему. Вы ведь не можете достоверно знать, что находится за рубежом жизни.

И, если вы так любили покойного, что готовы за ним отправиться в каком угодно направлении, остановитесь на минуту и подумайте. У вас благородные намерения? Вот и займитесь помощью своему близкому! А потом уже узнаете — помогло или нет. Вы же ничего не потеряете, если сделаете это.

Если существует шанс в одну сотую часть, что неизлечимый больной вылечится, вряд ли кто-то скажет: «Я не буду ничего делать. Вдруг не поможет». Все готовы биться за здоровье, отдавать любые деньги. А вот в рассматриваемом случае вероятность эффективности оказываемой помощи глобально больше. Так к чему твердить: «Зачем мне жить? Уйду!». Лучше займитесь делом.

— Мы выяснили, что лучшие способы помощи умершему — это чтение Псалтири, молитва, дела милосердия, милостыня. Но, для того чтобы иметь силы делать все это, горюющий должен привести в порядок самого себя. Что еще можно сделать, чтобы справиться со своим состоянием?

— Эффективнейшие лекарства, которые Вы перечислили — это потрясающая помощь не только ушедшему близкому, но и израненной душе горюющего человека. Но, кроме этого, существуют еще и лекарства, действие которых направлено не на врачевание души, а на то, чтобы снять определенные симптомы. 

Если человек думает себя убить, ему, помимо духовной, возможно, нужна и медицинская помощь, которая с помощью фармакотерапии поможет человеку успокоиться, прийти в себя, восстановить сон и питание. Для того чтобы получить медицинскую помощь, страдающим надо обратиться в диспансер, больницу, поликлинику или клинику неврозов, где работают квалифицированные специалисты, которые помогут подобрать правильную схему лечения.

О методах медикаментозного лечения на сайте Мемориам.ру размещена замечательная статья доктора Баранчикова . Я советую ознакомиться с ней всем тем, кому нужна информация такого рода.

— Есть еще такое понятие, как «пассивный суицид». В чем он заключается и какова его тяжесть?

— Пассивный суицид — это тоже самоубийство, потому что он представляет собой попытку заглушить боль непродуктивным способом, через нанесение себе вреда. Под этой разновидностью суицида обычно в первую очередь подразумевается алкоголизация и наркотизация.

Горюющего, который заливает горе водкой, можно сравнить с человеком, у которого образовался нарыв на ноге, но он, вместо того, чтобы идти с этой проблемой к врачу, и как можно скорее начать курс антибиотиков, усиленно употребляет водку или наркотики. Понятно, что нога от этого здоровее не становится (человек просто уходит от реальности на некоторое время), и процесс выздоровления значительно затягивается.

Существуют и другие способы пассивного суицида. Например, человек может сознательно игнорировать тяжелое заболевание, которое надо срочно лечить. Или он может начать опасно водить машину, специально рисковать и нарушать правила дорожного движения.

Подсознательно запрограммировав себя на смерть, горюющий может погрузиться в ненормальные развлечения или заняться экстремальным видом спорта. Он может начать неправильно питаться, уйти в трудоголизм, или будет делать что-то другое, чтобы подорвать свое здоровье.

Такая заглушенная боль у горюющих может в конечном итоге вылиться в «отсроченное горе» — горе, которое вовремя не перестрадалось, и не вылилось наружу через эмоции. Получилось, что эту боль заглушили и затолкали глубоко вовнутрь, и там образовался нарыв, который через какое-то время может прорваться. 

И тут возникает парадокс: если нарыв прорвался через большой промежуток времени, то очень часто по весьма понятным причинам окружение человека уже не понимает и не принимает его реакцию. Ведь, непосредственно после смерти, друзья, знакомые и родственники были готовы помогать и способствовать переживанию горя и решению эмоциональных проблем. Но, через несколько месяцев или лет после случившегося люди не могут понять проявлений эмоций горевания. Они считают, что прошло слишком много времени и эта реакция ненормальна.

На самом же деле проблема заключается в том, что человек, который уходил от скорби все это время, только сейчас по-настоящему столкнулся со своим горем, и только сейчас начал его переживать. До этого он просто находился вне реальности. Вот так часто выглядит эта ситуация. Надо еще сказать, что отсроченное горе переносится обычно гораздо тяжелее и длится дольше.

Так что, пассивные формы самоуничтожения тоже ничем не оправданы. Это антилекарства, которые усиливают боль не только горюющего, который к ним прибегает, но и той души, которой надо активно помогать. Такой уход из реальности усиливает боль всех окружающих, вовлеченных в эту проблему.

— Получается, от боли невозможно скрыться. Значит, надо просто прожить этот период с наименьшим эгоизмом?

— Лучше, конечно, прожить этот период вообще без эгоизма. Он совсем не способствует переживанию горя.

Что касается невозможности уйти от боли, то это не совсем верное утверждение. Пример наших предков говорит о том, что уйти все-таки можно… Но уйти, конечно же, не из жизни...

— А куда же?

— Раньше горюющие уходили на некоторое время из мира в монастырь, где созданы все условия для того, чтобы, во-первых, молиться за ушедшего близкого, трудиться ради него во славу Божию. А во-вторых, исцелять собственную душу в этой спокойной, дружественной среде, где присутствие Бога способствует заживлению душевных ран. Таким образом, уходившие в монастырь, одновременно достигали сразу двух целей: первая — помощь дорогой душе, вторая — помощь себе.

Среди уходивших в монастырь встречались те, кто желал принять монашество и отдать свою жизнь Богу. Но большинство уходили в монастырь не навсегда. Они становились трудниками, например, до сорокового дня — то есть, на тот важнейший период, когда душе близкого особенно нужна помощь.

Обратите внимание, что это обычно самый болезненный и острый период после смерти близкого. Вот еще одно свидетельство, что жившие до нас люди были очень мудры и поступали правильно.

Но, конечно, уйти, чтобы потрудиться, можно было не только в период до сорокового дня, а в любое время (ведь душе надо помогать не в какие-то определенные дни, а всегда). И сама среда Божией обители, и сосредоточенность в помощи душе усопшего (ежедневное чтение Псалтыри, посещение утренней и вечерней службы, труд во славу Божью, пост) исцеляли человека, приводили его в нормальное рабочее состояние за эти несколько недель.

А крайне тяжелое кризисное состояние у современных людей в горе может продолжаться и год, и два года. Сравните!

Так вот, если говорить о том, что можно сделать тем, кто тяжело справляется с потерей близкого, то вариантов может быть несколько: современный (отправиться в клинику неврозов) и старый проверенный способ, который только что был описан.

В повседневной жизни мы доверяем проверенным веками методам лечения наших предков. Так почему бы не обратиться к опыту предков тогда, когда от дикой боли не хочется жить?

Если человек думает о самоубийстве, если он дошел до края и ему нечего терять, то пусть пристроит детей, возьмет отпуск (если не дают, то можно и уволиться, потому что лучше уйти с работы, чем из жизни) и временно уходит из мира в монастырь.

За старыми стенами монастыря идет совсем другая жизнь, исцеляются раны души, приходит осознание и понимание, становится виден смысл дальнейшей жизни.

И, конечно, можно с уверенностью сказать, что данный способ никому не причиняет вреда и боли (в отличие от суицида). Напротив, он принесет только пользу и будет способствовать выходу из кризисной ситуации.

Я ни в коем случае не имею в виду, что все горюющие в обязательном порядке должны уходить в монастырь. Однако каждый должен получить информацию обо всех видах существующих лекарств от горя — от легких до самых сильных. Пусть они выбирают сами, в зависимости от своего состояния.

Хасьминский Михаил Игоревич, руководитель центра кризисной психологии при подворье Патриарха Московского и всея Руси

http://www.memoriam.ru/chto-delat-posle-polucheniya-pechalnogo-izvestiya

Психолог Михаил Хасьминский. Суициденты — это злостные эгоисты.