Блог продолжает знакомить читателя с материалами IV Ежегодной научно-практической конференции "Актуальные вопросы взаимодействия психологических служб силовых ведомств и образовательных учреждений высшего образования. Теория и практика" (октябрь 2016 г., Южный Федеральный университет, г.Ростов-на-Дону).
Предлагаю читателям ознакомиться с научно-исследовательским проектом «ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ РЕСУРСЫ ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ЗДОРОВЬЯ СПЕЦИАЛИСТОВ ЭКСТРЕМАЛЬНЫХ ПРОФЕССИЙ». Авторы проекта Лида ПРАВДИНА и Наталья УЛЬЯНОВА.
ПРАВДИНА ЛИДА РОМУАЛЬДОВНА, доцент кафедры психологии управления и юридической психологии Академии психологии и педагогики ЮФУ, кандидат психологических наук.
УЛЬЯНОВА НАТАЛЬЯ ЮРЬЕВНА, преподаватель кафедры психологии управления и юридической психологии Академии психологии и педагогики ЮФУ, кандидат психологических наук.
Понятие психологических ресурсов, личностного адаптационного потенциала находит все более частое применение в практической психологии, что особенно важно при анализе возможностей и ресурсов лиц, занимающихся экстремальной профессиональной деятельностью.
Психология профессионального здоровья (occupational health psychology), возникнув в 80-х гг 20 века, сегодня существует как научно-практическое направление, активно развивающееся на основе синтеза психологии здоровья, организационной психологии и психологии труда.
Перспективы развития психологии профессионального здоровья в Европе и Америке, по оценкам Р.А. Березовской, связаны, в первую очередь, с возможностью реализации ее «позитивного» потенциала (изучение рабочего места как площадки для решения вопросов охраны и укрепления здоровья и психологического благополучия)[1].
Понятие «профессиональное здоровье» интегрирует сложные взаимоотношения человека с профессиональной средой. Профессиональное здоровье в данной работе мы понимаем как динамический процесс сохранения и развития регуляторных свойств субъекта деятельности, его физического, психического и социального благополучия, обеспечивающий высокую надежность и эффективность трудовой деятельности, а также максимальную продолжительность профессиональной жизни.
Главным критерием профессионального здоровья считается работоспособность – максимально возможная эффективность деятельности специалиста, обусловленная состоянием его организма с учетом ее физиологической стоимости[5].
В настоящее время значительно возрастает количество прикладных работ, в которых отмечается необходимость профилактических мер и реализации здоровье сберегающих технологий по поддержанию профессионального здоровья; создаются различные модели сохранения и развития профессионального здоровья, например, адаптационная, акмеологическая и культурологическая.
Как указывает Г.С. Никифоров, профессиональное здоровье является одной из граней всего феномена здоровья, непосредственно связано с профессиональной работоспособностью, включает в себя клинический, психический и физический статус субъекта, его профессиональные компетенции и функциональную устойчивость.
Профессиональное здоровье проявляется в надежности деятельности, высоком уровне компетенций и профессиональной активности, в профессиональном долголетии и успешности [5].
А.Г. Маклаков отмечает, что профессиональное здоровье – это определенный уровень характеристик здоровья специалиста, отвечающий требованиям профессиональной деятельности и обеспечивающий ее высокую эффективность [3].
Р.А. Березовская анализирует профессиональное здоровье как меру согласованности социальных потребностей общества и потенциальных возможностей (ресурсов) человека в условиях профессиональной деятельности [1].
Ресурсный подход, все более характерный для современной практической психологии, рассматривает все благоприятные свойства личности, позволяющие успешно адаптироваться к среде, совладать с неблагоприятными жизненными событиями, как ресурсы.
Н.Е. Водопьянова дает следующее определение ресурсов: это «внутренние и внешние переменные, способствующие психологической устойчивости в стрессогенных ситуациях; это эмоциональные, мотивационно-волевые, когнитивные и поведенческие конструкты, которые человек актуализирует для адаптации к стрессогенным/стрессовым трудовым и жизненным ситуациям», это «средства (инструменты), используемые им для трансформации взаимодействия со стрессогенной ситуацией[2].
Различают два класса ресурсов: личностные и средовые (иначе, психологические и социальные). Личностные ресурсы (психологические, профессиональные, физические) представляют собой навыки и способности человека, средовые ресурсы отражают доступность личности помощи (инструментальной, моральной, эмоциональной) в социальной среде (со стороны членов семьи, друзей, коллег) и материальное обеспечение жизнедеятельности людей, переживших стресс или находящихся в стрессогенных условиях.
Очевидным является то, что разные ресурсы играют различную роль в адаптации человека к изменяющемуся миру. А.Г. Маклаков ввел понятие, характеризующее адаптационные способности человека, назвав его личностным адаптационным потенциалом (ЛАП) [3].
Личностный адаптационный потенциал (как интегральная характеристика психического развития) – это взаимосвязанные между собой психологические особенности личности, определяющие эффективность адаптации и вероятность сохранения здоровья.
Сегодня адаптационный потенциал личности претендует на статус центрального феномена психологического здоровья человека: чем выше адаптационные способности, тем выше вероятность нормального функционирования человека и эффективной деятельности при воздействии психогенных факторов внешней среды;
чем выше адаптационный потенциал, тем менее вероятно формирование болезни; развитый личностный адаптационный потенциал определяет успешность адаптации, возможность сохранения здоровья и работоспособности, позволяет дифференцировать всех людей по степени устойчивости к воздействию психоэмоциональных стрессоров.
А.Г. Маклаков считает, что оценить адаптационные возможности личности можно через оценку уровня развития психологических характеристик, наиболее значимых для регуляции психической деятельности и процесса адаптации.
Чем выше уровень развития этих характеристик, тем выше вероятность успешной адаптации, тем значительнее диапазон факторов внешней среды, к которым индивид может приспособиться.
Понятно, что для людей, занятых профессиональной деятельностью в особых и экстремальных условиях, наличие ресурсов, определенного развитого адаптационного потенциала является не только свидетельством их профессиональной пригодности, не только фактором надежности и эффективности их деятельности, но и залогом сохранности их личности от выгорания и различного рода психологической травматизации.
Выделяют два типа поведения, касающихся расходования ресурсов. Первый из них называется затратным, ЭКСТЕНСИВНЫМ. Человек, для которого характерен этот тип поведения, расходует свои ресурсы, свою активность неадекватно. Его баланс сдвинут в сторону преобладания расходования ресурсов над восстановлением, что ведет к неизбежному истощению ресурсов и распаду системы жизнеобеспечения личности.
Для людей с ПРЕОДОЛЕВАЮЩИМ типом поведения характерно оптимальное, разумное, использование жизненных ресурсов. При оптимальном соотнесении человеком своих возможностей с условиями жизнедеятельности, обстоятельствами, жизненными целями происходит не только их разумное использование, но и постоянное восстановление, возрождение и умножение, что особенно необходимо специалистам с экстремальными условиями профессиональной деятельности.
Самым общим и распространенным подходом к классификации адаптационных ресурсов является разделение их на внутренние (личностные) и внешние (средовые). Подходы к типологии личностных адаптационных ресурсов также могут основываться на отнесении их к осознаваемым или неосознаваемым сторонам регуляции, к психофизиологическому, психологическому или психосоциальному уровням.
В соответствии с традициями российской психологии здоровья, мы рассматриваем психологические ресурсы личности на трех уровнях ее регуляции: психофизиологическом, социально-психологическом и ценностно-смысловом.
Фактически, уже выполненные и планируемые на ближайшие два года работы сотрудников и выпускников кафедры Психологии управления и юридической психологии АПП ЮФУ дают возможность сформировать научно-исследовательский проект по изучению ресурсов профессионального здоровья работников экстремальных профессий.
Представленная ниже таблица показывает выполненные темы этого проекта и его «белые пятна», для заполнения которых необходима организация совместных исследований с заинтересованными ведомствами.
Ниже мы приводим промежуточные выводы, представленные в уже опубликованных работах, и пример исследования психологических ресурсов здоровья военнослужащих, который сейчас находится в активной разработке.
Для специалистов гражданской авиации в работе Л.Р. Правдиной, О.Ю. Шипитько было показано, что их субъективное благополучие характеризуется сниженной экзистенциальной исполненностью, особенно мало выраженной для параметров: «ориентация на ценности», «умение обходиться с собой – персональность», «способность ориентироваться в мире, воплощать себя».
При этом они обладают высокой профессиональной вовлеченностью и невыраженной (средней) готовностью к риску. Их вовлеченность связана с экзистенцией и детерминирует развитие субъективного благополучия [6].
Для альпинистов было показано, что субъективное благополучие как основной личностный ресурс различается у новичков и опытных альпинистов; имеет гендерную специфику (у опытных альпинистов-мужчин больше выражена ответственность, экзистенция и исполненность, а у женщин – персональность) [4].
Субъективное благополучие у опытных альпинистов не выражено на благоприятном уровне и характеризуется определенной дисгармонией компонентов: например, у них недостаточно развиты способности быть беспристрастными по отношению к себе и нести экзистенциальную ответственность за собственную жизнь.
Гипотеза о выраженности стремления к самоактуализации подтверждена только для женщин – опытных альпинисток. Преобладающей потребностью у мужчин – опытных альпинистов – является потребность в самоутверждении, а у новичков – социальная потребность.
Для спортсменов-волейболистов высокого уровня показано, что они характеризуются промежуточным уровнем развития ценностно-потребностной сферы, в которой личностные ценности и ориентиры превалируют над экзистенциальными, общечеловеческими и профессиональными.
В исследовании Е. Нехай (публикуется в материалах данной конференции) было показано, что между военнослужащими, проходящими военную службу по призыву и военнослужащими, проходящими военную службу по контракту, не выявлено существенной разницы по степени проявления симптомов ПТСР, стилю поведения в стрессовой ситуации и характерному паттерну стратегий совладающего поведения.
Кроме того, оказалось, что военнослужащие, имеющие симптомы ПТСР, используют такие стратегии преодоления, как асоциальные действия и импульсивные действия. И чем ярче выражены симптомы ПТСР, тем меньше военнослужащий использует такие конструктивные стратегии преодоления, как ассертивные действия, вступление в социальные контакты, осторожные действия, агрессия.
В дипломной работе А. Комиссарова (тезисы публикуются в материалах данной конференции) было показано, что современные призывники в г.Ростове-на-Дону характеризуются допустимым уровнем социально-психологической готовности к службе в армии, отличаются хорошими способностями к оперированию пространственными образами; хорошим уровнем общих умственных способностей; низким уровнем вероятности нервно-психологических срывов; хорошим уровнем развития общих познавательных способностей и хорошей военно- профессиональной направленности, свидетельствующие о положительном отношении к воинской службе.
При этом готовность сформирована на более высоком уровне у призывников старшего возраста.
В работе Власовой А.Ю. показано, что военные офицеры спецподразделений характеризуются выраженной телесностью с гармонично сформированными компонентами, средним уровнем развития субъективного благополучия (некоторые компоненты выражены практически на самом высоком уровне); наличием взаимосвязи между показателями телесности и субъективного благополучия.
В работе Ананьевой Л.А.(публикуется в материалах данной конференции) показано, что обследованные рядовые сотрудники ГПС МЧС РФ характеризуются: удовлетворительной адаптацией, они обладают невысокой эмоциональной устойчивостью; средней выраженностью физической и косвенной агрессии, обидчивости, подозрительности и чувства вины и ярко выраженной вербальной агрессией, выраженным доверием; нормальной гибкостью и нормальными способностями к принятию агрессии.
Из симптомокомплексов выгорания деперсонализация и редукция профессиональных достижений выражены на среднем уровне. Кроме того, характеристики адаптационного потенциала сотрудников связаны с агрессией; недоверием; показателем редукции профессиональных достижений.
Среди исследованной группы выделяется группа с низкой адаптацией (12,5% от общей выборки), респонденты которой обладают низкой нервно-психической устойчивостью, конфликтностью, значимо отличаются от сотрудников с удовлетворительной адаптацией по показателям физической агрессии, раздражения, обиды, вины. Редукция профессиональных достижений в этой группе выражена намного сильнее.
Резюмирующие выводы проекта «Психологические ресурсы профессионального здоровья специалистов экстремальных профессий» только предстоит сделать, но уже сейчас видна как перспективность поуровневого анализа психологических ресурсов профессионального здоровья у специалистов экстремальных профессий, так и дефицит некоторых ресурсов (чаще всего – ценностно- смысловых) у данных специалистов.
Кроме того, просматривается целесообразность подходов, базирующихся на анализе ресурсных параметров психологического здоровья, т.к. за одинаковой выраженностью некоторых параметров у различных категорий специалистов стоят, по-видимому, различные механизмы внутриличностной регуляции.
В настоящее время научно-исследовательская группа кафедры заканчивает исследование совладающего поведения как ресурса профессионального здоровья военнослужащих, выполненное на большом контингенте военнослужащих.
В публикуемом ниже тексте объединены три дипломных проекта, реализованных на разных эмпирических объектах.
В ходе работы были проанализированы особенности копинг-поведения (с помощью методик «Копинг-поведение в стрессовых ситуациях» Э. Нормана и Дж. Паркера в адаптации Т. Л. Крюковой и «Стратегии преодоления стрессовых ситуаций» С.Хобфолла в адаптации Н. Е.Водопьяновой, Е. С.Старченковой).
И один из показателей сохранности профессионального здоровья специалистов экстремального профиля – субъективная оценка травмирующего влияния воинской службы (с помощью методики «Шкала оценки влияния травматического события» М. Дж. Горовица и др. в адаптации Н. В. Тарабриной) следующих групп респондентов:
− военнослужащие рядового состава, проходящие службу по призыву (N = 30 чел.);
− военнослужащие рядового и сержантского состава, проходящие службу по контракту (N = 30 чел.);
− курсанты Краснодарского летного училища (N = 96 чел.);
− офицеры 4-й армии ВВС и ПВО Южного военного округа (N = 30 чел.);
− офицеры запаса – ветераны боевых действий, принимавшие участие в Афганской войне, первой и второй Чеченской кампаниях (N = 32 чел.).
Общая численность выборки, таким образом, составила 218 человек.
Были проверены две выдвинутые гипотезы: о наличии взаимной детерминации между выбором военнослужащими определенных копинг-стратегий и их оценкой травматического опыта службы в Вооруженных Силах, а также о существовании значимых различий изучаемых параметров у респондентов с разным опытом воинской службы.
Результаты исследования позволили подтвердить обе выдвинутые гипотезы. В частности, с помощью однофакторного регрессионного анализа были обнаружены следующие двусторонние линейные связи:
а) положительные связи:
− между эмоционально-ориентированным копингом и всеми параметрами ШОВТС (R2 от 0,26 до 0,32; β от 0,51 до 0,57);
− между асоциальным копингом (агрессивные действия) и всеми параметрами ШОВТС (R2 от 0,06 до 0,13; β от 0,25 до 0,37);
− между копингом, ориентированным на избегание, и всеми параметрами ШОВТС (R2 от 0,08 до 0,16; β от 0,30 до 0,40);
− между копингом, ориентированным на отвлечение, и параметром ШОВТС «Физиологическое возбуждение», а также интегральным значением ШОВТС (R2 от 0,20 до 0,30; β от 0,17 до 0,19);
б) отрицательные связи:
− между активным копингом (ассертивные действия) и параметром ШОВТС «Физиологическое возбуждение», а также интегральным значением ШОВТС (R2 от 0,05 до 0,07; β от -0,27 до -0,24);
− между просоциальным копингом (вступление в социальный контакт) и интегральным значением ШОВТС (R2 = 0,03; β = -0,19);
− между пассивным копингом (осторожные действия) и интегральным значением ШОВТС (R2 = 0,01; β = -0,12).
Указанные результаты позволяют сформулировать ряд выводов.
Во-первых, необходимо отметить двусторонний характер выявленных связей: особенности восприятия травматического влияния экстремальной профессиональной деятельности, с одной стороны, зависят от предпочитаемых стратегий совладания, а с другой стороны – сами отчасти определяются ими.
Во-вторых, относительно небольшие значения коэффициентов дисперсии R 2 указывают на то, что эта взаимозависимость так или иначе опосредуется рядом сторонних факторов, например, условия воинской службы, личностные особенности респондентов, взаимоотношения в коллективах и т.д.
В-третьих, положительные значения коэффициентов регрессии Β позволяют судить о том, что копинг-стратегии, ориентированные на эмоциональное реагирование и уход от проблемы, в большей мере способствуют проявлению травматического стресса, т.е. являются деструктивными для личности военнослужащего.
В то же время, выбор просоциальных и активных стратегий совладания, а также выбор «конструктивной паузы» (осторожные действия) в сложных ситуациях помогают снизить уровень стрессового влияния (прежде всего, проявляющегося в форме физического возбуждения) – об этом свидетельствуют отрицательные значения коэффициентов β – и, следовательно, являются конструктивными.
Верно и обратное: военнослужащие, в меньшей степени испытывающие травматический стресс, чаще выбирают конструктивные и реже – деструктивные копинг-стратегии. Проверка второй гипотезы исследования проводилась с помощью анализа данных с применением H-критерия Краскела-Уоллиса.
Полученные результаты свидетельствуют о наличии значимых различий между разными группами респондентов по следующим характеристикам:
предпочтение копинг-стратегий, ориентированных на избегание (H = 20,97; p = 0,00), отвлечение (H = 13,45; p = 0,01) и решение проблем (H = 13,62; p = 0,01);
выбор копинга, связанного с ассертивными (H = 14,84; p = 0,00), осторожными (H = 10,80; p = 0,01) и агрессивными (H = 12,71;p = 0,00) действиями; все параметры травматического стресса (H от 17, 53 до 31,28; p = 0,00).
При этом военнослужащие по призыву отличаются высокой частотой выбора копинга, связанного с избеганием и отвлечением и низким уровнем агрессивных действий в то время, как служащие по контракту чаще прибегают к решению проблем, ассертивным и осторожным действиям; самые низкие показатели совладания отмечены у ветеранов Афганской и Чеченских кампаний 52 (диаграмма 1).
При этом наиболее травматичным опыт воинской службы является для офицеров запаса – ветеранов боевых действий, а наименее – для действующих офицеров, сержантов и рядовых, служащих на контрактной основе.
Таким образом, можно заключить, что на сохранность профессионального здоровья военнослужащих оказывают существенное влияние содержательные характеристики условий их деятельности.
Так, опыт реальных боевых действий воспринимается их участниками как серьезная психологическая травма, последствия которой проявляются даже спустя значительное время и в то же время ослабляют возможности личности использовать механизмы совладания.
Такая картина может быть связана также с тем, что воинская служба этой группы респондентов проходила в то время, когда практика психологической подготовки и психологической реабилитации офицеров, в том числе работавших в «горячих точках» осуществлялась крайне фрагментарно и бессистемно, а зачастую и вовсе не проводилась.
Важно также отметить, что респонденты, проходящие службу в Вооруженных Силах на контрактной основе в мирное время, наиболее успешно используют конструктивные копинг-стратегии и в наименьшей степени склонны оценивать свой профессиональный опыт как травматичный.
По всей видимости, это связано с осознанным принятием решения о вступлении в ряды российской армии, а также с относительно мягкими условиями службы (низким уровнем социальной изоляции, самостоятельным выбором срока службы, отсутствием постоянной угрозы жизни и т.д.).
В то же время, солдаты-срочники и курсанты военных училищ оказываются в уязвимой позиции: при относительно высоких показателях травматического стресса они чаще склонны использовать неконструктивные паттерны совладающего поведения.
Таким образом, задача обучения грамотному использованию личностных ресурсов для сохранения профессионального здоровья становится особенно актуальной при работе с призывниками и учащимися военных ВУЗов.
Рассмотрение копинг-поведения с точки зрения ресурсного подхода представляется весьма актуальным на сегодняшний день. Серия исследований, проведенных в рамках выпускных проектов, показала важность изучения профессионального здоровья военнослужащих и поиска средств его сбережения и восстановления.
Перспективы дальнейшего развития этого направления чрезвычайно широки и включают в себя расширение как объекта исследования (сотрудники различных силовых и ведомственных структур), так и его предмета (эмоциональные, когнитивные, физические и иные ресурсы психологического здоровья).
Приглашаем к участию в данном проекте, к научному сотрудничеству специалистов-психологов различных ведомств, для которых анализ и адаптационных ресурсов служащих, мониторинг их профессионального здоровья является важнейшим компонентом деятельности.
Список литературы:
1. Березовская Р.А. Психология профессионального здоровья за рубежом: современное состояние и перспективы развития // Психологические исследова- ния. 2012. Т. 5, № 26. С. 12. URL: http://psystudy.ru (дата обращения: 10.09.16).
2. Водопьянова Н.Е. Психодиагностика стресса СПб.: Питер, 2009.
3. Маклаков А.Г. Личностный адаптационный потенциал: его мобилизация и прогнозирование в экстремальных условиях // Психологический журнал. 2001. Т. 22, № 1. С. 16-24.
4. Правдина Л.Р. Исследование ценностно-смысловой сферы опытных альпинистов и новичков. Мат-лы 3-я Всероссийская научно-практическая конференция с Международным участием «Опыт, проблемы и перспективы развития международного соревновательного альпинизма». URL: http://alpconference.ru/wpcontent/uploads/2015/12/Правдина-Ценност-смысл-сфера-15.docx
5. Психология профессионального здоровья. Учебное пособие/ Под ред. Проф. Г.С. Никифорова.-СПб.: Речь, 2006.- 486 с.
6. Правдина Л.Р., Шипитько О.Ю., Алиев Ш.Г. Экзистенциальная испол- ненность и направленность деятельности у специалистов гражданской авиации. Российский психологический журнал. Том 13, № 1 (2016). С. 61 – 76.
7. Татьянченко Н. П., Аксенова О.Н., Санина И.Г. Копинг-стратегии в системе организации жизнестойкого поведения личности военнослужащих // Лич- ность, семья и общество: вопросы педагогики и психологии. 2013. №29. URL: http://cyberleninka.ru/article/n/koping-strategii-v-sisteme-organizatsii-zhiznestoykogopovedeniya-lichnosti-voennosluzhaschih.
Предлагаю читателям ознакомиться с научно-исследовательским проектом «ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ РЕСУРСЫ ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ЗДОРОВЬЯ СПЕЦИАЛИСТОВ ЭКСТРЕМАЛЬНЫХ ПРОФЕССИЙ». Авторы проекта Лида ПРАВДИНА и Наталья УЛЬЯНОВА.
ПРАВДИНА ЛИДА РОМУАЛЬДОВНА, доцент кафедры психологии управления и юридической психологии Академии психологии и педагогики ЮФУ, кандидат психологических наук.
УЛЬЯНОВА НАТАЛЬЯ ЮРЬЕВНА, преподаватель кафедры психологии управления и юридической психологии Академии психологии и педагогики ЮФУ, кандидат психологических наук.
Понятие психологических ресурсов, личностного адаптационного потенциала находит все более частое применение в практической психологии, что особенно важно при анализе возможностей и ресурсов лиц, занимающихся экстремальной профессиональной деятельностью.
Психология профессионального здоровья (occupational health psychology), возникнув в 80-х гг 20 века, сегодня существует как научно-практическое направление, активно развивающееся на основе синтеза психологии здоровья, организационной психологии и психологии труда.
Перспективы развития психологии профессионального здоровья в Европе и Америке, по оценкам Р.А. Березовской, связаны, в первую очередь, с возможностью реализации ее «позитивного» потенциала (изучение рабочего места как площадки для решения вопросов охраны и укрепления здоровья и психологического благополучия)[1].
Понятие «профессиональное здоровье» интегрирует сложные взаимоотношения человека с профессиональной средой. Профессиональное здоровье в данной работе мы понимаем как динамический процесс сохранения и развития регуляторных свойств субъекта деятельности, его физического, психического и социального благополучия, обеспечивающий высокую надежность и эффективность трудовой деятельности, а также максимальную продолжительность профессиональной жизни.
Главным критерием профессионального здоровья считается работоспособность – максимально возможная эффективность деятельности специалиста, обусловленная состоянием его организма с учетом ее физиологической стоимости[5].
В настоящее время значительно возрастает количество прикладных работ, в которых отмечается необходимость профилактических мер и реализации здоровье сберегающих технологий по поддержанию профессионального здоровья; создаются различные модели сохранения и развития профессионального здоровья, например, адаптационная, акмеологическая и культурологическая.
Как указывает Г.С. Никифоров, профессиональное здоровье является одной из граней всего феномена здоровья, непосредственно связано с профессиональной работоспособностью, включает в себя клинический, психический и физический статус субъекта, его профессиональные компетенции и функциональную устойчивость.
Профессиональное здоровье проявляется в надежности деятельности, высоком уровне компетенций и профессиональной активности, в профессиональном долголетии и успешности [5].
А.Г. Маклаков отмечает, что профессиональное здоровье – это определенный уровень характеристик здоровья специалиста, отвечающий требованиям профессиональной деятельности и обеспечивающий ее высокую эффективность [3].
Р.А. Березовская анализирует профессиональное здоровье как меру согласованности социальных потребностей общества и потенциальных возможностей (ресурсов) человека в условиях профессиональной деятельности [1].
Ресурсный подход, все более характерный для современной практической психологии, рассматривает все благоприятные свойства личности, позволяющие успешно адаптироваться к среде, совладать с неблагоприятными жизненными событиями, как ресурсы.
Н.Е. Водопьянова дает следующее определение ресурсов: это «внутренние и внешние переменные, способствующие психологической устойчивости в стрессогенных ситуациях; это эмоциональные, мотивационно-волевые, когнитивные и поведенческие конструкты, которые человек актуализирует для адаптации к стрессогенным/стрессовым трудовым и жизненным ситуациям», это «средства (инструменты), используемые им для трансформации взаимодействия со стрессогенной ситуацией[2].
Различают два класса ресурсов: личностные и средовые (иначе, психологические и социальные). Личностные ресурсы (психологические, профессиональные, физические) представляют собой навыки и способности человека, средовые ресурсы отражают доступность личности помощи (инструментальной, моральной, эмоциональной) в социальной среде (со стороны членов семьи, друзей, коллег) и материальное обеспечение жизнедеятельности людей, переживших стресс или находящихся в стрессогенных условиях.
Очевидным является то, что разные ресурсы играют различную роль в адаптации человека к изменяющемуся миру. А.Г. Маклаков ввел понятие, характеризующее адаптационные способности человека, назвав его личностным адаптационным потенциалом (ЛАП) [3].
Личностный адаптационный потенциал (как интегральная характеристика психического развития) – это взаимосвязанные между собой психологические особенности личности, определяющие эффективность адаптации и вероятность сохранения здоровья.
Сегодня адаптационный потенциал личности претендует на статус центрального феномена психологического здоровья человека: чем выше адаптационные способности, тем выше вероятность нормального функционирования человека и эффективной деятельности при воздействии психогенных факторов внешней среды;
чем выше адаптационный потенциал, тем менее вероятно формирование болезни; развитый личностный адаптационный потенциал определяет успешность адаптации, возможность сохранения здоровья и работоспособности, позволяет дифференцировать всех людей по степени устойчивости к воздействию психоэмоциональных стрессоров.
А.Г. Маклаков считает, что оценить адаптационные возможности личности можно через оценку уровня развития психологических характеристик, наиболее значимых для регуляции психической деятельности и процесса адаптации.
Чем выше уровень развития этих характеристик, тем выше вероятность успешной адаптации, тем значительнее диапазон факторов внешней среды, к которым индивид может приспособиться.
Понятно, что для людей, занятых профессиональной деятельностью в особых и экстремальных условиях, наличие ресурсов, определенного развитого адаптационного потенциала является не только свидетельством их профессиональной пригодности, не только фактором надежности и эффективности их деятельности, но и залогом сохранности их личности от выгорания и различного рода психологической травматизации.
Выделяют два типа поведения, касающихся расходования ресурсов. Первый из них называется затратным, ЭКСТЕНСИВНЫМ. Человек, для которого характерен этот тип поведения, расходует свои ресурсы, свою активность неадекватно. Его баланс сдвинут в сторону преобладания расходования ресурсов над восстановлением, что ведет к неизбежному истощению ресурсов и распаду системы жизнеобеспечения личности.
Для людей с ПРЕОДОЛЕВАЮЩИМ типом поведения характерно оптимальное, разумное, использование жизненных ресурсов. При оптимальном соотнесении человеком своих возможностей с условиями жизнедеятельности, обстоятельствами, жизненными целями происходит не только их разумное использование, но и постоянное восстановление, возрождение и умножение, что особенно необходимо специалистам с экстремальными условиями профессиональной деятельности.
Самым общим и распространенным подходом к классификации адаптационных ресурсов является разделение их на внутренние (личностные) и внешние (средовые). Подходы к типологии личностных адаптационных ресурсов также могут основываться на отнесении их к осознаваемым или неосознаваемым сторонам регуляции, к психофизиологическому, психологическому или психосоциальному уровням.
В соответствии с традициями российской психологии здоровья, мы рассматриваем психологические ресурсы личности на трех уровнях ее регуляции: психофизиологическом, социально-психологическом и ценностно-смысловом.
Фактически, уже выполненные и планируемые на ближайшие два года работы сотрудников и выпускников кафедры Психологии управления и юридической психологии АПП ЮФУ дают возможность сформировать научно-исследовательский проект по изучению ресурсов профессионального здоровья работников экстремальных профессий.
Представленная ниже таблица показывает выполненные темы этого проекта и его «белые пятна», для заполнения которых необходима организация совместных исследований с заинтересованными ведомствами.
Ниже мы приводим промежуточные выводы, представленные в уже опубликованных работах, и пример исследования психологических ресурсов здоровья военнослужащих, который сейчас находится в активной разработке.
Для специалистов гражданской авиации в работе Л.Р. Правдиной, О.Ю. Шипитько было показано, что их субъективное благополучие характеризуется сниженной экзистенциальной исполненностью, особенно мало выраженной для параметров: «ориентация на ценности», «умение обходиться с собой – персональность», «способность ориентироваться в мире, воплощать себя».
При этом они обладают высокой профессиональной вовлеченностью и невыраженной (средней) готовностью к риску. Их вовлеченность связана с экзистенцией и детерминирует развитие субъективного благополучия [6].
Для альпинистов было показано, что субъективное благополучие как основной личностный ресурс различается у новичков и опытных альпинистов; имеет гендерную специфику (у опытных альпинистов-мужчин больше выражена ответственность, экзистенция и исполненность, а у женщин – персональность) [4].
Субъективное благополучие у опытных альпинистов не выражено на благоприятном уровне и характеризуется определенной дисгармонией компонентов: например, у них недостаточно развиты способности быть беспристрастными по отношению к себе и нести экзистенциальную ответственность за собственную жизнь.
Гипотеза о выраженности стремления к самоактуализации подтверждена только для женщин – опытных альпинисток. Преобладающей потребностью у мужчин – опытных альпинистов – является потребность в самоутверждении, а у новичков – социальная потребность.
Для спортсменов-волейболистов высокого уровня показано, что они характеризуются промежуточным уровнем развития ценностно-потребностной сферы, в которой личностные ценности и ориентиры превалируют над экзистенциальными, общечеловеческими и профессиональными.
В исследовании Е. Нехай (публикуется в материалах данной конференции) было показано, что между военнослужащими, проходящими военную службу по призыву и военнослужащими, проходящими военную службу по контракту, не выявлено существенной разницы по степени проявления симптомов ПТСР, стилю поведения в стрессовой ситуации и характерному паттерну стратегий совладающего поведения.
Кроме того, оказалось, что военнослужащие, имеющие симптомы ПТСР, используют такие стратегии преодоления, как асоциальные действия и импульсивные действия. И чем ярче выражены симптомы ПТСР, тем меньше военнослужащий использует такие конструктивные стратегии преодоления, как ассертивные действия, вступление в социальные контакты, осторожные действия, агрессия.
В дипломной работе А. Комиссарова (тезисы публикуются в материалах данной конференции) было показано, что современные призывники в г.Ростове-на-Дону характеризуются допустимым уровнем социально-психологической готовности к службе в армии, отличаются хорошими способностями к оперированию пространственными образами; хорошим уровнем общих умственных способностей; низким уровнем вероятности нервно-психологических срывов; хорошим уровнем развития общих познавательных способностей и хорошей военно- профессиональной направленности, свидетельствующие о положительном отношении к воинской службе.
При этом готовность сформирована на более высоком уровне у призывников старшего возраста.
В работе Власовой А.Ю. показано, что военные офицеры спецподразделений характеризуются выраженной телесностью с гармонично сформированными компонентами, средним уровнем развития субъективного благополучия (некоторые компоненты выражены практически на самом высоком уровне); наличием взаимосвязи между показателями телесности и субъективного благополучия.
В работе Ананьевой Л.А.(публикуется в материалах данной конференции) показано, что обследованные рядовые сотрудники ГПС МЧС РФ характеризуются: удовлетворительной адаптацией, они обладают невысокой эмоциональной устойчивостью; средней выраженностью физической и косвенной агрессии, обидчивости, подозрительности и чувства вины и ярко выраженной вербальной агрессией, выраженным доверием; нормальной гибкостью и нормальными способностями к принятию агрессии.
Из симптомокомплексов выгорания деперсонализация и редукция профессиональных достижений выражены на среднем уровне. Кроме того, характеристики адаптационного потенциала сотрудников связаны с агрессией; недоверием; показателем редукции профессиональных достижений.
Среди исследованной группы выделяется группа с низкой адаптацией (12,5% от общей выборки), респонденты которой обладают низкой нервно-психической устойчивостью, конфликтностью, значимо отличаются от сотрудников с удовлетворительной адаптацией по показателям физической агрессии, раздражения, обиды, вины. Редукция профессиональных достижений в этой группе выражена намного сильнее.
Резюмирующие выводы проекта «Психологические ресурсы профессионального здоровья специалистов экстремальных профессий» только предстоит сделать, но уже сейчас видна как перспективность поуровневого анализа психологических ресурсов профессионального здоровья у специалистов экстремальных профессий, так и дефицит некоторых ресурсов (чаще всего – ценностно- смысловых) у данных специалистов.
Кроме того, просматривается целесообразность подходов, базирующихся на анализе ресурсных параметров психологического здоровья, т.к. за одинаковой выраженностью некоторых параметров у различных категорий специалистов стоят, по-видимому, различные механизмы внутриличностной регуляции.
В настоящее время научно-исследовательская группа кафедры заканчивает исследование совладающего поведения как ресурса профессионального здоровья военнослужащих, выполненное на большом контингенте военнослужащих.
В публикуемом ниже тексте объединены три дипломных проекта, реализованных на разных эмпирических объектах.
В ходе работы были проанализированы особенности копинг-поведения (с помощью методик «Копинг-поведение в стрессовых ситуациях» Э. Нормана и Дж. Паркера в адаптации Т. Л. Крюковой и «Стратегии преодоления стрессовых ситуаций» С.Хобфолла в адаптации Н. Е.Водопьяновой, Е. С.Старченковой).
И один из показателей сохранности профессионального здоровья специалистов экстремального профиля – субъективная оценка травмирующего влияния воинской службы (с помощью методики «Шкала оценки влияния травматического события» М. Дж. Горовица и др. в адаптации Н. В. Тарабриной) следующих групп респондентов:
− военнослужащие рядового состава, проходящие службу по призыву (N = 30 чел.);
− военнослужащие рядового и сержантского состава, проходящие службу по контракту (N = 30 чел.);
− курсанты Краснодарского летного училища (N = 96 чел.);
− офицеры 4-й армии ВВС и ПВО Южного военного округа (N = 30 чел.);
− офицеры запаса – ветераны боевых действий, принимавшие участие в Афганской войне, первой и второй Чеченской кампаниях (N = 32 чел.).
Общая численность выборки, таким образом, составила 218 человек.
Были проверены две выдвинутые гипотезы: о наличии взаимной детерминации между выбором военнослужащими определенных копинг-стратегий и их оценкой травматического опыта службы в Вооруженных Силах, а также о существовании значимых различий изучаемых параметров у респондентов с разным опытом воинской службы.
Результаты исследования позволили подтвердить обе выдвинутые гипотезы. В частности, с помощью однофакторного регрессионного анализа были обнаружены следующие двусторонние линейные связи:
а) положительные связи:
− между эмоционально-ориентированным копингом и всеми параметрами ШОВТС (R2 от 0,26 до 0,32; β от 0,51 до 0,57);
− между асоциальным копингом (агрессивные действия) и всеми параметрами ШОВТС (R2 от 0,06 до 0,13; β от 0,25 до 0,37);
− между копингом, ориентированным на избегание, и всеми параметрами ШОВТС (R2 от 0,08 до 0,16; β от 0,30 до 0,40);
− между копингом, ориентированным на отвлечение, и параметром ШОВТС «Физиологическое возбуждение», а также интегральным значением ШОВТС (R2 от 0,20 до 0,30; β от 0,17 до 0,19);
б) отрицательные связи:
− между активным копингом (ассертивные действия) и параметром ШОВТС «Физиологическое возбуждение», а также интегральным значением ШОВТС (R2 от 0,05 до 0,07; β от -0,27 до -0,24);
− между просоциальным копингом (вступление в социальный контакт) и интегральным значением ШОВТС (R2 = 0,03; β = -0,19);
− между пассивным копингом (осторожные действия) и интегральным значением ШОВТС (R2 = 0,01; β = -0,12).
Указанные результаты позволяют сформулировать ряд выводов.
Во-первых, необходимо отметить двусторонний характер выявленных связей: особенности восприятия травматического влияния экстремальной профессиональной деятельности, с одной стороны, зависят от предпочитаемых стратегий совладания, а с другой стороны – сами отчасти определяются ими.
Во-вторых, относительно небольшие значения коэффициентов дисперсии R 2 указывают на то, что эта взаимозависимость так или иначе опосредуется рядом сторонних факторов, например, условия воинской службы, личностные особенности респондентов, взаимоотношения в коллективах и т.д.
В-третьих, положительные значения коэффициентов регрессии Β позволяют судить о том, что копинг-стратегии, ориентированные на эмоциональное реагирование и уход от проблемы, в большей мере способствуют проявлению травматического стресса, т.е. являются деструктивными для личности военнослужащего.
В то же время, выбор просоциальных и активных стратегий совладания, а также выбор «конструктивной паузы» (осторожные действия) в сложных ситуациях помогают снизить уровень стрессового влияния (прежде всего, проявляющегося в форме физического возбуждения) – об этом свидетельствуют отрицательные значения коэффициентов β – и, следовательно, являются конструктивными.
Верно и обратное: военнослужащие, в меньшей степени испытывающие травматический стресс, чаще выбирают конструктивные и реже – деструктивные копинг-стратегии. Проверка второй гипотезы исследования проводилась с помощью анализа данных с применением H-критерия Краскела-Уоллиса.
Полученные результаты свидетельствуют о наличии значимых различий между разными группами респондентов по следующим характеристикам:
предпочтение копинг-стратегий, ориентированных на избегание (H = 20,97; p = 0,00), отвлечение (H = 13,45; p = 0,01) и решение проблем (H = 13,62; p = 0,01);
выбор копинга, связанного с ассертивными (H = 14,84; p = 0,00), осторожными (H = 10,80; p = 0,01) и агрессивными (H = 12,71;p = 0,00) действиями; все параметры травматического стресса (H от 17, 53 до 31,28; p = 0,00).
При этом военнослужащие по призыву отличаются высокой частотой выбора копинга, связанного с избеганием и отвлечением и низким уровнем агрессивных действий в то время, как служащие по контракту чаще прибегают к решению проблем, ассертивным и осторожным действиям; самые низкие показатели совладания отмечены у ветеранов Афганской и Чеченских кампаний 52 (диаграмма 1).
При этом наиболее травматичным опыт воинской службы является для офицеров запаса – ветеранов боевых действий, а наименее – для действующих офицеров, сержантов и рядовых, служащих на контрактной основе.
Таким образом, можно заключить, что на сохранность профессионального здоровья военнослужащих оказывают существенное влияние содержательные характеристики условий их деятельности.
Так, опыт реальных боевых действий воспринимается их участниками как серьезная психологическая травма, последствия которой проявляются даже спустя значительное время и в то же время ослабляют возможности личности использовать механизмы совладания.
Такая картина может быть связана также с тем, что воинская служба этой группы респондентов проходила в то время, когда практика психологической подготовки и психологической реабилитации офицеров, в том числе работавших в «горячих точках» осуществлялась крайне фрагментарно и бессистемно, а зачастую и вовсе не проводилась.
Важно также отметить, что респонденты, проходящие службу в Вооруженных Силах на контрактной основе в мирное время, наиболее успешно используют конструктивные копинг-стратегии и в наименьшей степени склонны оценивать свой профессиональный опыт как травматичный.
По всей видимости, это связано с осознанным принятием решения о вступлении в ряды российской армии, а также с относительно мягкими условиями службы (низким уровнем социальной изоляции, самостоятельным выбором срока службы, отсутствием постоянной угрозы жизни и т.д.).
В то же время, солдаты-срочники и курсанты военных училищ оказываются в уязвимой позиции: при относительно высоких показателях травматического стресса они чаще склонны использовать неконструктивные паттерны совладающего поведения.
Таким образом, задача обучения грамотному использованию личностных ресурсов для сохранения профессионального здоровья становится особенно актуальной при работе с призывниками и учащимися военных ВУЗов.
Рассмотрение копинг-поведения с точки зрения ресурсного подхода представляется весьма актуальным на сегодняшний день. Серия исследований, проведенных в рамках выпускных проектов, показала важность изучения профессионального здоровья военнослужащих и поиска средств его сбережения и восстановления.
Перспективы дальнейшего развития этого направления чрезвычайно широки и включают в себя расширение как объекта исследования (сотрудники различных силовых и ведомственных структур), так и его предмета (эмоциональные, когнитивные, физические и иные ресурсы психологического здоровья).
Приглашаем к участию в данном проекте, к научному сотрудничеству специалистов-психологов различных ведомств, для которых анализ и адаптационных ресурсов служащих, мониторинг их профессионального здоровья является важнейшим компонентом деятельности.
Список литературы:
1. Березовская Р.А. Психология профессионального здоровья за рубежом: современное состояние и перспективы развития // Психологические исследова- ния. 2012. Т. 5, № 26. С. 12. URL: http://psystudy.ru (дата обращения: 10.09.16).
2. Водопьянова Н.Е. Психодиагностика стресса СПб.: Питер, 2009.
3. Маклаков А.Г. Личностный адаптационный потенциал: его мобилизация и прогнозирование в экстремальных условиях // Психологический журнал. 2001. Т. 22, № 1. С. 16-24.
4. Правдина Л.Р. Исследование ценностно-смысловой сферы опытных альпинистов и новичков. Мат-лы 3-я Всероссийская научно-практическая конференция с Международным участием «Опыт, проблемы и перспективы развития международного соревновательного альпинизма». URL: http://alpconference.ru/wpcontent/uploads/2015/12/Правдина-Ценност-смысл-сфера-15.docx
5. Психология профессионального здоровья. Учебное пособие/ Под ред. Проф. Г.С. Никифорова.-СПб.: Речь, 2006.- 486 с.
6. Правдина Л.Р., Шипитько О.Ю., Алиев Ш.Г. Экзистенциальная испол- ненность и направленность деятельности у специалистов гражданской авиации. Российский психологический журнал. Том 13, № 1 (2016). С. 61 – 76.
7. Татьянченко Н. П., Аксенова О.Н., Санина И.Г. Копинг-стратегии в системе организации жизнестойкого поведения личности военнослужащих // Лич- ность, семья и общество: вопросы педагогики и психологии. 2013. №29. URL: http://cyberleninka.ru/article/n/koping-strategii-v-sisteme-organizatsii-zhiznestoykogopovedeniya-lichnosti-voennosluzhaschih.
Комментариев нет:
Отправить комментарий